раз, что в маршрутках Катю тошнит, поэтому им приходится плестись на трамвае? Ходим в этот садик, значит, устраивает… спасибо, что вообще место получили…

Вика зашла в здание офиса и вызвала лифт.

— Вика, — прозвучало где-то рядом и очень знакомо. Она обернулась. — Я тебя нашел, — сказал Андрей и улыбнулся.

— Нашел, — повторила Вика, растерявшись. Поправила челку, сумку на плече, улыбнулась — нервно и искренне. — Андрей… Откуда ты здесь? Как ты меня нашел?

— Ты не сменила работу, — сказал он.

— Да, но… — она покачала головой, будто бы не верила, кого перед собой видит. — Отдел сменила. Теперь общаюсь не с людьми, а с бумажками — договоры, аренда залов, отчеты …

— Почему?

В этот момент музыкально распахнулись двери лифта и Вика опомнилась:

— Я… у меня работа…

— У меня тоже, — Андрей улыбался. Он был очень счастлив встретить Вику. Это получилось не специально: он был почти уверен, что она здесь больше не работает, но втайне на встречу надеялся. Не изменилась почти.

— Да о чем мы… Как ты, как твои дела? Как Амстердам? Как твоя выставка? — она словно вспомнила все, о чем нужно спрашивать знакомого, которого не видела несколько лет.

— Все хорошо, — черт возьми, сияю, как медный таз, не ожидал даже. — Она готова… вернее, работы готовы. Приехал с ними в Россию. Ваш Кузьмин меня выставляет в «Синей Скале».

— Как я могла пропустить твою фамилию? Кузя отдает мне все договоры на проверку, — спросила Вика то ли себя, то ли Андрея.

— Я взял английский псевдоним, — сказал он, немного смутившись. — Открытие сегодня в семь.

— Знаю.

— Ты придешь? — Он достал из кармана мобильник, быстро взглянул на экран и так же быстро убрал обратно. — Вик, меня ждет Кузьмин. Приходи, пожалуйста. В семь в холле, я встречу, — он взял ее за руку. — Обещай.

— Да! Конечно, я приду, — сказала она с воодушевлением.

И пришла. Отпросилась с работы пораньше, чтобы забрать Катю из сада и отвести Наталье Петровне. Пожилая учительница на пенсии — чудаковатая добрая женщина — жила с Викой на одной лестничной площадке.

— Ужином я ее покормила, вот тут творожки перекусить, печенье… чаю попьете… яблоки… — Вика выкладывала продукты на стол, накрытый цветастой клеенчатой скатертью, но вдруг остановилась и выглянула в прихожую. — Ой, Наталья Петровна, где Катя?

— Да Тимофея пошла искать. Я ей сказала, что он под диваном спрятался, а на самом деле он на улицу еще с утра убежал, — сказала старушка и засмеялась, как девчонка. — Долго искать будет.

Вика покачала головой и сказала:

— Вы мне звоните, главное. Я буду на связи.

— Не переживай, Викуля. У нас все схвачено. Тимофея найдем, будем чай пить и книжки читать. Пушкина. Там читать — не перечитать. С Лукоморья начнем… А потом спать ляжем: Александр Сергеевич лучше всякого снотворного. Ты развлекайся и о нас не думай.

Эта грустная девочка с дурацкой, совершенно ей не подходящей челкой, как-то с год назад постучалась к Наталье и попросила… Что ж она попросила-то… то ли спичек, то ли сахара. Да спичек-то сейчас не просят… ну, значит, сахара… или крупы какой. Да! Молока на кашу она просила… что-то совсем у нее плохо было с деньгами… Ну, сейчас, конечно, полегче, с садиком-то. Только носится, как угорелая… худющая… одни глаза остались….А Катюша славная, диковатая только, молчит все больше… ну так оно и понятно, вот горе-то… Господи, неужели ничего не исправить?

— Наталья Петровна, вы меня слышите?

— Слышу, Викуля, ну иди, иди уже, разберемся.

***

Вика вошла в галерею. Скорее, это было арт пространство: со стенами, ободранными до красного кирпича, так любимого художниками, хипстерами и голодранцами; лампочками, свисающими с потолка; брутальными металлическими скамейками у входа, возле которых стояли такие же пепельницы). Было многолюдно и шумно. Вдалеке кто-то красиво играл на фортепиано. Хорошо пахло: духами, табаком (— Тебе скрутить? — А у тебя какой? — … — Нет, слишком крепкий) и беззаботностью. Вика вошла в это облако запахов, звуков и радостной суеты, чувствуя себя так, будто вернулась домой после долгого отъезда.

— Ты здесь! — она обернулась на знакомый голос и увидела Андрея, которой шел к ней откуда-то из глубины зала: встретил, как и обещал. — Пойдем?

И они пошли. Старых знакомых почти не было. Вика даже слегка расстроилась, а, расстроившись, удивилась тому, что к этой встрече готова. После аварии она отдалилась от всех, кто напоминал бы о прошлом. Но сегодня, когда она увидела Андрея, она будто бы проснулась и посмотрела на мир сквозь умытое дождем окно. И ей захотелось выйти наружу и почувствовать этот свежий запах воздуха после грозы.

Фотографии Андрея были хороши. Андрей тоже. Вика стояла с ним в центре зала, и к ним постоянно подходили какие-то люди. Андрея хвалили, он сдержанно улыбался, обнимал Вику за талию, и она чувствовала себя немножко причастной.

— Это очень хорошо. Твои работы, — сказала Вика, когда они вышли на улицу. Сбежали от всех, как влюбленные подростки, чтобы провести наедине хотя бы пару часов, пока не загонят домой. Подростки, которые еще не признались друг другу в чувствах. — Ты знаешь об этом?

— Ты очень красивая. Ты знаешь об этом?

— У тебя получилось. Хотя, я всегда знала, что получится.

— И совсем не изменилась. Только… что-то с прической, да?

— Перестань. Прошло пять лет.

— Всего пять.

— Ты мне ни разу не позвонил…

— Ты сменила телефон!

— Не писал в соцсетях…

— Ты удалила все страницы! Черт, Вика, ты хоть знаешь, что я чувствовал, когда ты сбежала? Что я чувствовал, когда обнаружил вместо тебя жалкую записку? Ты знаешь, что я весь день проторчал в аэропорту?

— Я прилетела к тебе в Амстердам на все лето. А ты только работал, работал, проявлял, печатал, снова проявлял, эти пленки были везде… на полу, на кровати… а я… мне было там место?

Вика, конечно, забыла, что за эти пять лет хотела сказать Андрею, поэтому говорила все подряд. Ее знобило, но, скорее, от холода: они стояли на набережной и с реки дул ветер, а на Вике было легкое платье (лето же, и потом — есть такси).

— Ты замерзла. Мой отель совсем рядом, в двух шагах.

— Нет.

— Перестань. Мы не виделись пять лет. Я утром улетаю. Мы просто поговорим. Как друзья. А потом я отвезу тебя к мужу…

Вика вздрогнула. Андрей стоял, опершись на холодные перила и смотрел на нее, невинно и искренне.

— Как у вас, кстати?

— Саша погиб. Автокатастрофа.

Андрей перестал улыбаться. Он поглядел куда-то в сторону, будто что-то вспоминая, потом легонько притянул к себе Вику и осторожно убрал с ее лба