– Может, предложить им выкуп? – осторожно высказал свое мнение епарх Мануил.

– Сколько? – насторожился Варда.

– Миллион денариев.

Магистр от такой цифры сначала побурел, потом побледнел. Его вновь охватил приступ ярости, и он обрушил его на ни в чем не повинный столик из сандалового дерева, удивительно изящно сработанный. Столик разлетелся в щепы, но увы, это нисколько не облегчило положения осажденного города.

– Я не буду вести переговоры с русами, – зло просипел магистр.

– Их буду вести я, – твердо сказал Фотий. – Более того, патриархия готова внести четверть оговоренной суммы, еще четверть внесет казна, а остальное мы соберем с богатых горожан.

Епарх Мануил вздохнул с облегчением. Патриарх Фотий всегда отличался умом, но в нынешней нелегкой ситуации он проявил еще и твердость, прежде вроде ему не свойственную. Теперь все зависело от магистра Варды, который скрипел зубами от бессильного гнева, но молчал, а положение было очень серьезным, почти безнадежным. Как бы ни относился император Михаил к своему дяде, но разорения столицы он ему не простит. Да что там император, простые ромеи не простят. Такого унижения Византия в своей истории еще не переживала. Столица мира, основанная великим Константином, рухнет под ударами северных варваров, недостойных облизывать камни ее мостовых. Падения столицы нельзя допустить ни в коем случае, ибо вслед за ней падет и империя, наследница великого Рима. А это конец всему. Северные и южные варвары захватят цветущие города и превратят их в руины. Это будет конец света, апокалипсис, столь красочно описанный апостолом Иоанном. И хорошо, что хоть патриарх Фотий это понимает.

Трудные переговоры с вождями варваров патриарху Фотию пришлось взять на себя. Среди окружавших патриарха иноков нашелся один, разумевший славянскую речь. Звали его Мефодием. Это был немолодой рослый человек, выделяющийся среди прочих разве что русыми волосами и бородой.

– Ты из славян? – пристально посмотрел на инока Фотий.

– Да, ваше святейшество.

– Давно приобщился к истиной вере?

– Крещен с рождения.

Вот даже как. По виду инок был вполне разумен и, кажется, начитан в Священном Писании. Во всяком случае, на вопросы патриарха он отвечал бойко, ни разу не запнувшись.

– И много истинно верующих среди славян?

– Не много, но есть, – отозвался с поклоном Мефодий. – Ибо трудно уверовать в слово божье, если нет людей, способных донести его до твоих ушей.

Разговор с иноком Мефодием заставил Фотия призадуматься. До сих пор взоры православных святителей были обращены на юг, так не пришла ли пора обратить их на север, где во тьме и невежестве гибнут души сотен тысяч людей? Северные варвары заявили о себе в полный голос. Нынешний набег славян на Византию далеко не первый и, увы, явно не последний. У Константинополя не хватит золота и серебра, чтобы откупиться от жадных славян. Остается только слово божье, которое Должно нести в далекие земли, чтобы смягчить погрязшие в лютости сердца.

Русы на переговоры согласились. Патриарх вышел из города в сопровождении многочисленной свиты, дабы внушить варварам если не страх, то уважение к могуществу великой империи и ее святыням. Вожаки русов, облаченные в доспехи, сгрудились возле роскошного шатра византийской работы, захваченного, видимо, где-то в предместьях Константинополя. На ромеев они смотрели с интересом, но без душевного трепета, на который так рассчитывал патриарх Фотий.

Рослый человек с непокрытой русой головой сделал пару шагов навстречу патриарху, но этим и ограничился. Видимо, это и был главный предводитель варваров, киевский князь Аскольд. Об этом человеке Фотий знал только то, что родом он из варяжских земель и свое нынешнее высокое положение обрел в результате брака с сестрой великого киевского князя Дира. Словом, авантюрист и головорез, с какой стороны ни посмотри.

– Зачем русы пришли под стены Константинополя? – спросил патриарх, глядя прямо в серые глаза варяга.

Мефодий быстро перевел слова Фотия на славянский, но Аскольд начал отвечать только после того, как выслушал своего толмача. Этот смуглый молодой человек, стоявший по левую руку от варвара, показался патриарху знакомым. Пока Фотий мучительно припоминал, где он мог видеть это явно не славянское лицо, Аскольд заговорил. Претензии киевского князя были обоснованы, этого Фотий не мог отрицать. Обвинения, выдвинутые против киевских купцов, были надуманы и не имели ничего общего с истинным положением дел. Просто магистру Варде в очередной раз захотелось запустить руку в чужой карман, и он склонил императора к бесспорно постыдному деянию. Но не станешь же говорить это князю Аскольду.

– Купцов казнили по ошибке, – вздохнул Фотий. – Злые люди, оговорившие их, уже наказаны. Мы готовы возместить ущерб, понесенный в результате этого прискорбного события.

– Я настаиваю на договоре, патриарх, – твердо произнес Аскольд. – Византия должна нам дать твердые обязательства, что ничего подобного более не повторится. И заплатить виру.

– Мы готовы заключить договор, – кивнул головой Фотий, выслушав перевод инока. – А в качестве возмещения ущерба мы предлагаем вам миллион денариев.

Вожди русов переглянулись. Между ними возник спор, сути которого "Фотий не понял. Патриарх бросил вопросительный взгляд на Мефодия, но инок только руками развел. Варвары спорили горячо, но не громко, и до ромеев, стоящих в отдалении, долетали лишь отдельные слова.

Наконец решение было принято, и Аскольд без обиняков озвучил его:

– Три миллиона денариев, патриарх. Уж слишком велика обида, которую нанес нам император.

У Фотия внутри все похолодело. Сумма была оглушительной. Ромеи за спиной патриарха возмущенно загалдели. Наглые требования варвара вывели из себя даже выдержанных служителей церкви, не говоря уже о мирянах, среди которых преобладали ромейские купцы.

– Ты требуешь слишком много, князь, – попробовал было урезонить русов Фотий. – Нам не собрать такой суммы.

– В таком случае ее соберем мы, – на чистом греческом языке произнес варвар с холодными синими глазами.

– Бек Богумил, – шепнул на ухо патриарху Мефодий. – Очень влиятельный человек в Хазарии.

– Откуда ты его знаешь?

– Виделись в Матархе.

Для Фотия присутствие хазар в войске русов явилось неприятным сюрпризом, зато это неожиданное открытие сразу прояснило ситуацию. Теперь стало ясно, от кого русы узнали о походе императора и почему они так удачно выбрали время для своего нападения. В Константинополе не было недостатка в хазарских соглядатаях, и сведения они получали из первых рук. Наверняка варвары знают, что император вернется в лучшем случае через неделю, потому и ведут себя столь вызывающе. Но три миллиона денариев – это слишком много. Такую сумму Фотию вряд ли удастся собрать.

– Мы должны подумать и посоветоваться, – попробовал отсрочить неизбежное Фотий. – Я прошу на размышления три дня.