– Вспомни свой день рождения. Ты не смущался, когда пел песни, сидя на скамейке с лимонами в волосах.

– Тогда на меня не смотрело все королевство, как сегодня.

– Ну и что? Еще несколько пар глаз?

Ник величественно фыркнул.

– С каких это пор «несколько» означает «в сотни раз больше»? И не думаешь, что вспоминать мой провальный день рождения – не лучший способ меня успокоить?

– Ой, не драматизируй.

Ник вскидывает бровь.

– Ой, а ты не драматизируешь, когда выходишь на пристань, чтобы проглядеть все глаза в ожидании некоего мореплавателя из Ригеби Бэй?

Я ничего не отвечаю. Все мои остроумные реплики провалились камнем на дно желудка. Против воли я краем глаза взглянула на море, всем сердцем желая увидеть лодку Икера. Но на горизонте никого не было. Все корабли гостей и свободных от работы китобоев уже стояли в порту.

Ник вздыхает. Я понимаю: он пожалел о своем саркастическом выпаде. Как же хорошо, что Ник не знает о наших поцелуях с Икером. Он притягивает меня к себе. Я чувствую, как нервная дрожь утихает.

– Он приедет. Икер живет по своим правилам. Но он никогда не нарушает своего слова.

Это последнее, что Ник успел сказать мне, прежде чем королева Шарлотта потребовала его к себе для генеральной репетиции речи. Я опускаюсь на песок. На моих коленях лежит маленькая куколка в черно-белых одеждах. Под цвет пепла. Я с трудом могу себя заставить участвовать в этом обряде. И в этом году мне придется пройти через это одной – без Ника под боком.

Наверное, я могла бы присоединиться к придворным из замка. Мы знакомы с детства. Но, по правде говоря, они не считают меня «своей». Что же другие девушки моего возраста? Ну, они недвусмысленно дали мне понять за эти годы: о дружбе с ними я могу и не мечтать.

Возможно, изгнание не такой уж плохой вариант. Пока народ сжигает куколок-ведьм, я могла бы сотворить какое-нибудь волшебство у всех на виду и наконец покинуть этот город. Но это значит, что мне пришлось бы покинуть и Ника. И скомпрометировать всю свою семью.

И вот я сижу в одиночестве – ведьма, скрывающая свои способности; подруга принца, не способная найти себе места.

Пока Ник готовится к выступлению, я сажусь так, чтобы ему было хорошо меня видно. На случай если мужество покинет друга – как тогда на пути к перевалу Лиль Бьерг. Но я нахожу место с краю, чтобы, повернув голову, суметь беспрепятственно смотреть на море.

Он приедет.

Он обещал.

Какая тебе вообще разница?

Я снова взглянула на королевскую семью. И на языки пламени. Еще до дебюта Ника мне придется пройти эту пытку.

Перед началом «праздничного» обряда также принято произносить речь. И хотя король сложил все свои полномочия и передал их Нику, королева Шарлотта ни за что не упустит возможности поговорить об ужасном колдовстве.

Королева – воплощение красоты, со своей изящной фигурой и лебединой грацией. Ее волосы завиты и уложены в высокую прическу. Светлым ореолом они красуются вокруг короны из сапфиров и бриллиантов. Она делает шаг вперед. Свет костра освещает женщину – она словно сошла с картины.

В ее руках одетая в кроваво-красное платье кукла. Она первая совершит обряд.

Как будто бы в смерти каждого датчанина, ушедшего из жизни за последние шестьсот лет, были виноваты ведьмы.

Как будто бы Ольденбурги не казнили сотни женщин, не имея серьезных доказательств их вины.

Как будто бы король Кристиан IV, известный как «Охотник на ведьм», не кичился своей репутацией и количеством жизней, которые загубил.

– Добрый вечер, мои дорогие, – королева Шарлотта приветствует толпу улыбкой, напоминающей трещащий под давлением лед. – Этой ночью мы празднуем не только начало Литасблота в Хаунештаде, но и вспоминаем тяжелые испытания, выпавшие на долю наших предков.

Костяшки моих пальцев белеют, когда я сжимаю лежащую на коленях куклу. Слушать королеву даже хуже, чем бросать олицетворяющую меня фигурку в огонь.

– Мы, обитатели королевств на берегах Эресунна, живем в гармонии и безопасности благодаря храбрости короля Кристиана IV. Мы живем в гармонии и безопасности благодаря установленным им законам. Колдовству место в глубинах ада.

Королева резко поднимает красную куклу над головой. С головы маленькой ведьмы слетает колпак и исчезает в языках пламени.

– Если на наших берегах еще остались дьявольские отродья, пускай знают: им нет места на нашей земле и на этом свете.

Клянусь, она смотрит на меня, когда произносит эти слова.

– Свет одержит победу. Пламя поглотит вас, и вы вернетесь к своему рогатому прародителю.

Толпа взрывается гулом аплодисментов. Королева Шарлотта разворачивается на полоборота и кидает ведьму в огонь, властным движением уничтожая нас – ведь наша сила представляет для нее угрозу.

Теперь мы должны выстроиться в очередь вокруг костра. Однако я не могу этого сделать. Я не стану. Вместо этого я швыряю куклу через головы впереди стоящих. Им не терпится придать огню маленькие деревянные чучела, символизирующие меня. Мою мать. Мою тетю. Семью моего отца.

Я смотрю на Ника. Тот с улыбкой на лице следует примеру матери. Откуда-то доносится смех тетушки Хансы. Я отчетливо слышу ее грубый хохот. Я знаю: это уловка, призванная защитить нас. Но я не могу понять, как тетушке удается притворяться, будто ей все это безумно нравится. Более того, у нее самая нарядная кукла. Ханса смешивала краски и пасты – пока не получились цвета, сделавшие кукольные одежды самыми яркими на пляже. В этом году платье кислотно-оранжевое. Все благодаря одному из пациентов, который, к несказанному удовольствию тетушки, оплатил ее услуги куркумой.

Какая ирония: те же горожане, что приходят к тете лечить ожоги и превозносят ее изготовленные по старинным рецептам лекарства, год за годом превращают чучела наших предков в пепел. А она смеется им в лицо – как будто это ничего не значит. Пока сотни людей пытаются пробраться к костру, я сажусь на песок и вытираю руки о подол платья. На них всего лишь пот. Но кажется, будто они в крови.

Когда все ведьмы сожжены, толпа отступает. Ник оставляет родителей и выходит вперед – на место оратора. Костер полыхает у него за спиной. Даже в красно-желтом свете пламени кожа кронпринца кажется неестественно бледной. Я не отрываю от него сосредоточенного взгляда. Даже не моргаю, пока не ловлю его взгляд. Я улыбаюсь и киваю Нику.

Ты все сделаешь превосходно.

Уголки его губ ползут вверх. Принц делает глубокий вдох и прочищает горло.

– Славные жители Хаунештада, приветствую вас сегодня, в первую ночь Литасблота, когда мы прославляем Урду и благодарим ее за милость и дары, принесенные нам морем или землей.

Ник делает запланированную паузу. За ним весело потрескивает костер. Высокие языки пламени щекочут звезды. Хоть пляж и переполнен людьми, слышны только этот треск и шум прибоя. Все присутствующие знают эту речь наизусть. Мы могли бы говорить вместе с Ником, если бы позволяли приличия. В обычные дни он один из нас. Просто Ник. Но сегодня он наш кронпринц. И мы, как его подданные, забываем о фамильярности.