забывай, что персонажи получают жизнь тогда, когда ты вдохнул ее в них, а потом их прошлое, будущее и настоящее определяется тем, какой душой ты их наградил.

— Ты хочешь сказать, что… — я потер подбородок.

— Вот именно! — отозвалась начальница. — Наступает момент, когда Автор уже бессилен и не волен что-то изменить. Герои получают свободу.

Я прикрыл глаза и откинул голову на спинку офисного кресла.

Лилия вернула мне планшет и засобиралась уходить.

— Тебе совершенно не о чем переживать! — продолжила она, вставая со стула. — Для первого раза получилось весьма неплохо! И если ты беспокоишься за Михаила, то совершенно зря! Он ведь получил что хотел.

— О чем ты, Лилия?

— Ты дал ему тот идеал, который он искал.

— Но Марина не вернется к нему! — воскликнул я. — Я пробовал, но нет ничего, за что можно зацепиться. Он не ее герой, как не крути.

— Разумеется! — ответила Лилия. — Он ей совершенно не подходит. А вот она ему очень нужна. В качестве совершенного образа, который сопровождает его жизнь и творчество. Теперь он нарисует свою картину и выбросит все остальные. Переживания пройдут, а шедевр останется, — она уже подошла к двери и взялась за ручку. — А что касается Марины, то это же твоя героиня. Поэтому, само собой разумеется, что невозможно сляпать воедино то, что принципиально не монтируется между собой.

— В каком смысле моя? — ошарашенно произнес я.

— В прямом! Ты создал ее для себя и только для себя! Причем давно. Вот и принимай на свою ответственность, — она распахнула дверь и усмехнулась. — Только чтобы не в ущерб работе. Работай Марк! Это у тебя неплохо получается.

Дверь захлопнулась и наступила обычная пыльная тишина, присущая нашей конторе. Корректоры работали, шурша бумагой и стуча клавиатурой. Тихо скрипели кресла и стулья. Бесконечный рабочий день продолжался.

Я почувствовал комок в горле. Настроение продолжало стремительно падать. Впервые я не ощущал удовлетворения от результата своей работы, которая по мнению Лилии уже завершена. Мало того, смутный беспокойный дискомфорт где-то внутри нарушал душевное равновесие. Мне было тревожно за то, что я сделал. Сотворенное мною имело смутные перспективы на существование и развитие. По крайней мере мне сейчас так казалось.

Может подождать и не ставить пока точку? Пусть я потрачу еще больше времени, но доведу все до ума. Или, все же, прислушаться к словам своей наставницы и отпустить сюжет в свободное плавание?

Я понял, что сильно устал. Голова опустилась на стол, а глаза закрылись. Мне нужен был перерыв. Впервые за всю мою долгую практику.

Но через несколько секунд пришлось вернуться в прежнее положение. Снова знакомый и привычный аромат духов! Я автоматически повернулся налево — туда где всегда была ОНА. Моя соседка! Радость и фантазия, что долгое время помогала мне самим фактом своего существования.

Я почему-то не удивился, когда УВИДЕЛ ее. Идеальный овал лица. Высокая линия бровей. Большие темно-синие глаза, смотрящие пронзительно и немного насмешливо. Маленький рот со слегка пухлыми губами. Длинные прямые черные как смоль волосы, обрамляющие лицо и спадающие на плечи.

— Привет! — сказал я.

— Виделись! — ответила Марина и тепло улыбнулась, точно также как несколько минут назад на бульваре.

Потом, моя мечта протянула мне руку и я, преодолевая дрожь и волнение, принял ее в свою ладонь. Снова прикоснувшись к тонким изящным пальцам своими губами, я понял, что мне очень хочется поставить точку и отправить файл в архив.

Или, все-таки, многоточие?