– А ты действительно хороший наездник? – поинтересовалась я.

– Да неплохой, уж точно; а ты держишься в седле?

– Нет, ведь это развлечение, а не необходимый навык…

– Попробуй как-нибудь, тебе точно понравится, и ты легко научишься. Лошади вообще удивительные существа, умные, у каждой свой характер… – Было видно, что он говорит о дорогом для себя. – Хочешь, выберемся на ипподром завтра или послезавтра?

Я отрицательно покачала головой: несмотря на то, что мне вернут деньги за сегодняшнюю ночь, на аренду лошади может не хватить – слишком дорогое удовольствие.

– Ты не скучаешь? – спросила я, взяв его за руку. Он придвинулся ко мне и заглянул в лицо.

– Ты даже не представляешь, как я тебе благодарен, – сказал он немного грустно. От этих слов и интонации разрозненные кусочки информации у меня в голове сложились в четкую картину.

– Ты не «кот», ты «охотник», да? – спросила я.

Он грустно усмехнулся и кивнул.

– Да и ты не «воин», а «охранник», – сказал он мне.

Я призадумалась. Симвотип «кот» предполагает некую созерцательность в сочетании с замкнутостью на себя и гибкостью, легкостью характера; этот симвотип наиболее распространен среди донжанов. «Охотника» же характеризует стремление к совершенству и достижение одной цели за другой, этот тип наиболее подходит коммерсантам, и вообще считается удачным, так как такое сочетание черт помогает добиться успеха в жизни. «Охотник»-донжан – это, по большому счету, человек не на своем месте.

– Ты не тяготишься своей профессией? – вырвалось у меня. Невежливый вопрос, но Эфенди не обиделся.

– Не тяготился до определенного времени. В последний год стало очень много заказов, иногда не дают даже приблизительной информации на гостей… Тяжело стало играть. – Тут он встрепенулся. – Только не подумай, что я неискренен с тобой; кроме тебя, никому и в голову не придет, что я не «кот».

– Но как тебя учили? Ведь в детстве симвотипы ярче, вряд ли ты сменил его, став взрослым? – у меня не укладывалось в голове: ведь ребенка не будут учить тому, к чему у него нет предрасположенности, или наоборот, не учить тому, к чему есть таланты.

– Жесткий контракт.

– То есть?

– Моя мать – Рокен-Тири, и то, что у нас совпадает фамилия, как ты знаешь, означает, что она родила без разрешения отца. Она была «черным браслетом», хоть начинала гейшей… И она заключила с Домом Красоты жесткий контракт без права смены обучения.

– Но почему она так поступила, как можно обрекать своего сына на чужую долю?

– Не знаю. Мне думается, что это была месть моему отцу, вроде бы он был виной тому, что она сменила браслет на черный. – Эфенди избегал слова «проститутка», заменяя его на «черный браслет». Не знаю, что бы чувствовала я к своим родителям, если бы меня обрекли заниматься не своим делом, вряд ли я была бы так корректна.

– Только не подумай… Профессия донжана – не такое уж несчастье, я бы даже сказал, большое счастье, – попытался перевести все в шутку Эфенди.

– Угу, учитывая, что ты смог и в ней добиться успеха… – Мне шутить не хотелось. Я думала о том, что, будь Эфенди хоть коммерсантом, хоть экстерминатором, хоть кем-то еще, кроме донжана, он мог дорасти до того, чтобы стать мне ровней. Я бы его подтянула, в крайнем случае. Аристократу может быть ровней любой профессионал своего дела, исключение составляют лишь донжаны – клан неудачников, породниться с кем-то из них – позор. Если от них рожают детей, то дают им фамилии матерей, и точка. Эфенди догадался, о чем я думаю.

– Если бы я не был донжаном, мы бы не встретились, увы, не моя совершенная коската, – сказал он, поцеловав мне руку.

Коската, совершенная коската, странный комплимент – называть девушку клинком, но именно за этот точный, как симвотип, комплимент я и полюбила Эфенди. Между нами никогда не звучало слово «любовь», только «ты мне дорог», «я тебе благодарен», изредка – «милый друг». И все. Любовь – это между равными. Грустно.

– А почему ты решил, что я «охранник»? – спросила я, чтобы сменить тему.

– Ты слишком чуткая для «воина», и семья для тебя значит очень много, больше, чем собственная карьера. Тебе не нужно то, что есть у кого-то другого, но и своего ты никому не отдашь. И вообще, ты ориентирована только на свою семью, на самый близкий круг, а все остальные для тебя – чужаки.

Я задумалась, возразить было нечего.

– Но тестирование…

– Ну, во-первых, стопроцентным «воином» ты никак не могла быть.

Я кивнула, это действительно так, результаты были процентов на шестьдесят-семьдесят.

– А во-вторых, при обучении симвотипы мутируют, от тебя ждали поведения «воина», и ты надела его маску. Так же, как и я: у меня во всех эгофайлах стоит «кот», семьдесят процентов.

Да, было над чем подумать. Мы молча сидели взявшись за руки, диванчик мерно покачивался. Недлинный разговор у нас вышел, но я знала, что буду вспоминать его снова и снова.

Эксы показались не со стороны парка, а из-за дома; они были чем-то возбуждены. Увидев нас вдвоем в расслабленных позах, они смутились и приостановились. Мы поднялись.

– Прошу вас, господа, – позвала я.

Они приблизились. Эфенди тем временем придвинул стулья к столу.

– Присаживайтесь. Воды? Минеральной, лимонной? – как и положено хозяйке, поинтересовалась я.

– Минеральной. Лимонной, – вразнобой ответили они, – если можно.

Я вежливо улыбнулась и двинулась на кухню, но Эфенди жестом остановил меня и сам пошел за водой. Мы молча подождали его возвращения, он принес поднос с двумя графинами, стаканами и всякой всячиной, вроде орехов и яблочных чипсов. Я разлила воду по стаканам и придвинула к гостям закуски. Подождав, пока они отопьют, наконец спросила:

– Так каковы результаты?

Притихшие было эксы опять встрепенулись.

– Леди, он оставил кладку, и мы ее обнаружили, – сказал старший с легкой гордостью. – Ну, и уничтожили, конечно.

Как неприятно, все равно, что узнать, что у тебя под домом лежала бомба.

– А где она была?

– С внешней стороны, но если бы они вылупились, поместье было бы в опасности.

Я кивнула, это и так понятно.

– Есть гарантия, что кладка одна?

– То, что она одна, – вероятность девяносто пять процентов. Мы составили акт и уладили все формальности с вашим управляющим.

Это довольно высокий процент гарантии, и эксы будут нести ответственность, если выяснится, что они пропустили еще одну.

– У вас есть предположения, откуда так близко к поместью взялся нажравшийся крысодлак? – Крысодлаки делают кладку, только наевшись свежатины.