– Быстрее! За мной! – Селиванов, пригибаясь, метнулся в ход сообщения, за ним последовал Вострецов.

* * *

Гвардейцы, ввиду численного перевеса противника, вынуждены были отступить на окраину совхоза. Закрепились на заранее подготовленных позициях. Туда же ближе к вечеру подошла подмога – две роты десантников, переодетых в новую армейскую форму с пехотными петлицами. Часть из них заняла оборону по соседству с отделением Селиванова. Вновь прибывших бойцов встретили с радостью и шутками. Не смолчал и Селиванов, подначил знакомого сержанта:

– Бражников?! Степан?! А я тебя не узнал. Думал, пехоту в помощь прислали.

Широкоплечий рыжий детина с усеянным веснушками лицом почесал затылок.

– Погоди, и до тебя очередь дойдет. Нас моментом оформили, опомниться не успели. Правда, я петлицы отпороть и спрятать успел, кто знает, может назад пришивать придется, когда немца погоним.

Селиванов стер рукавом гимнастерки пот с лица. За дни пребывания в калмыцкой степи оно осунулось и загорело.

– Его бы, подлеца, сначала здесь удержать.

– Удержим. Под Москвой удержали и здесь удержим. Ты анекдот про «катюшу» слышал?

– Нет.

– Слушай. Разговаривают два немца в Берлине. Один другому говорит: «Я слышал, русские женщины очень красивы». Другой немец ему отвечает: «По-видимому, это так. Мой сын пишет, что наши солдаты при упоминании какой-то Катюши просто с ума сходят!»

Посмеяться не пришлось, рыжего сержанта окликнули, он махнул рукой:

– Бывай. Меня к командиру роты вызывают. После поговорим, я тебе еще один свежий анекдот расскажу.

К Селиванову подошел Хитров. Николай удивленно спросил:

– Товарищ старший лейтенант? Так быстро?

Хитров отмахнулся.

– Рана пустяковая, контузия прошла, да и немец расслабляться не дает.

– Это точно.

Подошел Вострецов, вынул из вещмешка летную фуражку, протянул Хитрову:

– Ваша, товарищ старший лейтенант.

Хитров белозубо улыбнулся, поправил козырек новой командирской фуражки:

– Мне тут новую, пехотную подарили, а эту ты оставь себе, на память. Извини, что с дыркой, – Хитров посмотрел в бинокль в сторону немцев вправо, затем влево. – Думаю, до ночи они попытаются захватить «Ревдольган».

* * *

Не прошло и получаса, как немцы предприняли попытку овладеть совхозом. Их густая цепь была в пятидесяти шагах от окопов, когда Хитров приказал приготовиться к контратаке. За ротой Хитрова последовали и вновь прибывшие гвардейцы. Вострецов посмотрел на соседей и увидел, что командиры перед атакой сменили армейские пехотные фуражки на летные, с голубыми околышами. Припрятали-таки головные уборы с крылышками в вещмешки. Теперь они пригодились. Глядя на командиров, бойцы вспомнили, что они не только гвардейцы, но еще и десантники, а значит, должны драться в два раза лучше. Вострецов вспомнил о фуражке Хитрова, быстро вытащил ее из вещмешка, надел на голову, поправил ремешок под подбородком. Напомнил о том, что они десантники, и Хитров. Хриплым громким голосом он выкрикнул:

– Рота-а! Приготовиться к атаке! Гвардейцы! Десантники! За мной!

Старший лейтенант с пистолетом в руке первый выскочил из окопа. Селиванов кинул взгляд на Вострецова:

– Гришка, держись рядом!

Десантники пошли в контратаку. Многоголосый крик «Ура!» прокатился по калмыцкой степи…

Бежать пришлось недолго. В этот раз противник отступать не стал. Десяток шагов, и гвардейцы столкнулись с немцами. Заработали штыками и прикладами. Завязалась рукопашная схватка, жестокая и кровавая, рождающая в человеке звериные инстинкты, направленные только на то, чтобы выжить, убивая тех, кто может лишить тебя этой самой жизни. В ход пошли кулаки. Били локтями, коленями, головой, душили, грызли зубами. Все смешалось: выстрелы, крики, мат, стоны. Гришке было не по себе, когда он убил ножом первого немца во время разведки под Улан-Эрге, последующие бои, казалось, закалили его, но то, что ему предстояло увидеть сегодня, стало для Вострецова новым испытанием…

Сержант Бражников бежал впереди. Гришка видел, как Степан грамотно, словно на учениях, отбил штык немца, пронзил противника штыком в живот, добил ударом приклада в голову, но в тот же миг немецкая пуля сразила самого сержанта. Бражников застонал, повалился на спину. Пилотка свалилась с головы, оголяя рыжеволосую голову. Перед Вострецовым оказался дюжий немец в каске. Гришка выстрелил из автомата, но противник сделал шаг в сторону и ударил прикладом. Очередь прошла мимо. Гришка успел увернуться от удара, но немец бросил винтовку и вцепился в его автомат. Вострецов потянул его на себя вместе с немцем. Немец стал валиться. Вострецов упал на спину, уперся немцу в живот ногами и толчком перекинул его через себя. Через секунду оба снова стояли на ногах. Но теперь в руках немца был нож. Он хищно оскалился и занес руку для удара сверху вниз. Вострецов вспомнил приемы самбо, которым его учили, перехватил запястье противника двумя руками, провел подсечку. Немец не понял, как оказался на земле с выкрученной рукой, боль в кисти заставила выронить нож, а удар сапогом в лицо отправил в беспамятство. Вострецов поднял нож, намереваясь покончить с противником, но на него уже набегал сухощавый немец с белесыми волосами без головного убора. Кованый немецкий сапог больно ударил в грудь. Вострецов повалился на спину. Немец ринулся к нему, но между ними неожиданно встал Селиванов. Саперная лопата врубилась в обнаженную голову немца, его льняные волосы окрасились кровью. В это время с земли поднялся обезоруженный Вострецовым гитлеровец. Не дожидаясь, пока немец с белесыми волосами рухнет на землю, Селиванов обернулся ко второму противнику. Лезвие лопаты рубануло горло. Немец с залитой кровью грудью повалился на белобрысого. Вострецов попытался встать. Рука наткнулась на что-то склизкое и мягкое. Гришка посмотрел на руку, ее кисть утопала во внутренностях мертвого немца. Осколок гранаты разворотил солдату вермахта живот. Гришка отдернул руку, посмотрел на окровавленную ладонь. Его едва не вывернуло наружу.

– Гришка, вставай!

Голос, а пуще того, вид Селиванова заставил Вострецова прийти в себя. Он посмотрел на Николая и содрогнулся. Это было лицо убийцы. Горящие безумной яростью глаза, испачканные сажей и кровью щеки, разорванная гимнастерка…

За спиной Селиванова вырос высокий сухопарый немец.

– Коля, сзади! – предупредил об опасности Вострецов. Селиванов резко обернулся, но было поздно, кулак немца врезался в челюсть сержанта. Второй удар повалил его на землю. Выручая товарища, Вострецов бросился на немца. Тот встал в боксерскую стойку и попытался встретить Гришку прямым ударом в голову. Вострецов поднырнул под руку противника, ухватил под колени, толкнул плечом в живот. Немец упал, но сдаваться не собирался, его крепкие руки вцепились в Гришку. Противники стали кататься по земле. Немец попался крепкий и опытный в борьбе. Через несколько секунд он оказался сверху, мощные удары посыпались на голову Гришки. Выручил Селиванов. Удар прикладом по голове заставил немца прекратить избиение. Сам сержант едва избежал вражеского штыка. Он успел уклониться. На помощь Николаю пришел Гришка. Он схватил ствол немецкой винтовки, пихнул немца ногой в живот. Немец устоял, но выстрел Селиванова свалил его на землю. Гришка выплюнул кровавый сгусток, тяжело дыша, произнес: