– Прежде чем покинуть страну, вы оставите им средства для жизни. Александр вам поможет. Он намеревается поехать в Англию; вы должны к нему присоединиться.

– Они думают, что их не будут преследовать из-за преклонного возраста. И предполагают те же причины, что и я: нацистам незачем возиться с такими стариками, как мы. Война ведь еще не объявлена, так что не будем поспешно вырывать их из привычной среды, оставим их пока в покое. Выкуп, который требуется заплатить, чтобы вывезти их из Австрии, слишком велик, нам понадобится слишком много денег.

– Вы ошибаетесь, доктор Фрейд. Война неминуема, и сейчас вам самое время уезжать.

– Зачем побуждать меня к отъезду, несмотря на мой возраст и болезнь, зачем вынуждать к тому, чтобы я покинул этот город, который мне так близок, и моих врачей, которые наблюдают меня столько лет? Если бы это зависело только от меня, я бы уже давно оставил эту жизнь, полную страданий.

– Вот именно, мы нуждаемся в вас, чтобы защитить психоанализ от хулителей и клеветников, которые больше, чем когда-либо, полны решимости уничтожить его. В Англии вам будет гораздо лучше: здесь вы гонимы, и вам уже не позволят говорить. Вы, такой прозорливый, умеющий читать в глубинах человеческой души, неужели вы не видите, что творится на ваших глазах?

– Ради того, чем является психоанализ, вы боретесь столько лет, чтобы укоренить его в вашей стране, – добавил Фрейд. – И вы совершили путь, о котором я сам не мог бы и мечтать.

– Вы не знаете, сколько я борюсь. С Жане, который утверждает, будто открыл бессознательное раньше вас; мне пришлось бороться также против его зятя Пишона и тех, кто сопротивляется вашим идеям и устраивает недостойные тяжбы с психоаналитиками, не имеющими медицинского образования, хотя вы сами защищаете эту практику, чтобы ваша дочь, да и я сама, могли ею заниматься. Но Лафорг обратился против вас. С тех пор как он направил меня к вам, произошло кое-что…

– Что вы имеете в виду?

– Я никогда вам не признавалась, но заметила, что тот, кого я считала своим другом и кому написала столько сердечных писем, ревнует к вам до такой степени, что готов оболгать вас. Он мне сказал, что вы направили меня по ложному пути, пользуясь мной как инструментом власти, вместо того чтобы направить меня к науке. Называет вас «стариканом Фрейдом».

– Старикан Фрейд… Ложный путь… Не слишком любезно с его стороны…

– Все, что я делала до настоящего времени и что рассчитываю делать дальше, показывает, до какой степени он был неправ…

– Что с ним стало?

– Увы! Он заразился антисемитской лихорадкой и стал разделять идеи Гитлера. У него в друзьях Матиас Геринг, кузен Германа Геринга, который борется против еврейского психоанализа. Он хочет «аризировать» эту профессию во Франции.

– Я разочарован. Но не удивлен. У меня столько врагов, Мари… Я устал сражаться на всех фронтах… Потерял желание к этому.

– Посмотрите на меня. Я здесь, чтобы помочь вам. Все свое свободное время я использую, чтобы переводить ваши произведения. Помните, мне выпала большая честь дать окончательный перевод той компоненты структуры личности, которую вы в вашей первой топике назвали бессознательным, а потом переименовали в das Es. Ну так вот, этот концепт, который так трудно передать по-французски, мне удалось перевести словом «Оно». И я горжусь этим! Эта работа стала для меня словно вторым рождением. Вы придали смысл моей жизни. У меня никогда не было необходимости работать, однако я не знала, как лучше всего использовать свои дарования и богатство, и вот благодаря вам нашла им достойное применение на службе всему человечеству. Нет! Решительно, доктор Фрейд, ваша позиция сбивает меня с толку… После аншлюса вы посоветовали всем своим последователям бежать из страны, но в отношении себя самого и собственной семьи ведете себя так, будто безумие нацистов всего лишь лихорадка, которая быстро пройдет, забывая, что вы сами в опасности.

– Как я могу уехать, когда эта гадость, металлическая челюсть, причиняет мне такую боль?

– А почему вы отказываетесь принимать болеутоляющие? Из страха потерять творческую потенцию? Мы будем вас лечить. Я уже обо всем подумала. Мы постараемся найти вам врача в Лондоне, как только вы там устроитесь. В любом случае я уже заплатила выкуп, который потребовали за вас, и надеюсь получить документ, согласно которому у властей нет возражений, чтобы вы покинули страну. Я только что получила положительное заключение по поводу вашей коллекции древностей, которая оценена в тридцать тысяч рейхсмарок. Благодаря этой недооценке придется меньше заплатить за ее вывоз из страны. Я сама спрятала прекрасную бронзовую статуэтку Афины, которую вы так любите, чтобы вернуть ее вам в Париже. Как вы мне сами часто говорили, она олицетворяет мудрость и одновременно бойцовский дух воинствующего интеллекта.

– У меня нет возможности рассчитаться с вами за выкуп, который вы заплатили, – сказал он наконец, уже почти лишенный доводов против. – Вы же знаете, они забрали все, что у меня было, они ставят меня в невозможное положение, как и прочих моих единоверцев.

– Деньги, которые вы мне должны, не имеют никакого значения. Наш друг Эрнест Джонс сделал все, что мог, чтобы выхлопотать вам въездные визы в Англию, равно как и разрешение на работу. Вы знаете его преданность, знаете, что сейчас он с помощью Анны пишет вашу биографию. Если бы вы жили ближе, это облегчило бы ему задачу. И подумайте, каким удовлетворением будет увидеть публикацию в этой стране вашего труда о Моисее, который для вас так важен. Ваше прибытие в Англию вызовет огромный резонанс, поскольку я извещу прессу, чтобы весь мир знал, что вы наконец свободны.

– Это правда, Англия – единственная страна, куда я могу поехать и которая всегда меня привлекала, хотя я и не решался на эмиграцию. В Швейцарии я не хочу жить, несмотря на то, что у меня там есть искренние и преданные друзья, такие как верный пастор Оскар Пфистер. Соединенные Штаты манят меня и того меньше. Это Доллария, страна, где значение имеют только материальные блага. Путешествие, которое я совершил туда вместе с Юнгом, произвело на меня неизгладимое впечатление. Я-то думал тогда, что несу им чуму, но заметил, что у них одно наваждение – деньги. Франция мне в общем нравится, но я недостаточно хорошо говорю на вашем языке, да и моя семья туда не поедет, потому что никто в ней не понимает французского.

– Если вы поедете через Париж, то сможете встретиться с американским консулом Уильямом Буллитом. Он многое сделал для того, чтобы освободить вас из нацистских тисков. Ему удалось дойти до самого президента Рузвельта. Я приготовила дом, чтобы принять вас. Мои гости все еще там находятся: моя дочь и ее муж с удовольствием встретят вас. И, наконец, насчет практических деталей. Джон Уайли, поверенный в делах американского правительства, будет с вами в поезде, чтобы позаботиться о вас. Видите, все готово! – добавила она, помахав своей перчаткой. – Поверьте мне, стечение обстоятельств сейчас удачное. Надо спасать вас, доктор Фрейд, вам нельзя терять ни минуты!

Антон Зауэрвальд закрыл последнюю картонную папку с выписками с банковских счетов издательства. Погрузившись в досье Фрейда, он работал над ним, не переставая. Это дело неотвязно преследовало его днем и ночью. Он думал о нем в темноте, когда не мог уснуть, вновь прокручивал в голове цифры, теряясь в чтении бесчисленных писем, которые доктор Фрейд получил в ответ на те, что отправил… В конце концов он открыл и пролистал книгу-другую.