Что за куст дикой маслины?

Маслина, или олива, — это дерево, из плодов которого получают оливковое масло, а сами плоды используют в кулинарии. В диком виде маслины не встречаются, но плоды с дерева, растущего в саду, съедают птицы, а из непереваренной косточки вырастают молодые растения, которые сначала могут быть в форме куста.

Собаки могут испытывать чувство стыда?

Стыд — это чувство, присущее человеку и не встречающееся у животных. Но собаки — существа очень эмоциональные и наблюдательные, они хорошо изучают поведение людей и иногда реагируют так, что человеку кажется, что собаки многое чувствуют, как человек. И в таком случае человек приписывает собаке многие свойства, которые в самом деле для нее не характерны.

Как это собака может записки относить?

Собаку очень легко научить носить что-либо в зубах и отдавать по просьбе человека. Собаки могут приносить мячик или игрушку, когда хотят, чтобы с ними поиграли, многие приносят поводок, когда видят, что хозяин собирается с ними на прогулку. Собаку можно научить подавать тапочки, когда хозяин возвращается домой. Точно так же она может приносить газеты, книги, в том числе и записки.

Неужели собака может хозяина укусить?

Конечно, воспитанная собака хозяина не укусит. Но бывают ситуации, когда животное напугано, ему больно или же хозяин ведет себя необычно. В такой ситуации может произойти всякое. Поэтому всегда нужно помнить, что собака остается животным, и человек сам должен заботиться о своей безопасности.

Почему рану надо промывать морской водой?

Любую рану нужно промыть, если это возможно, чтобы очистить ее от мусора и уберечь от возможной инфекции, и в общем-то не важно, соленая она или пресная, главное, чтобы была достаточно чистой. Соленая вода по составу солей соответствует крови человека, поэтому вреда она не принесет. Другое дело, что попадая в рану, она может щипать.

Разве морские обитатели едят косточки?

Среди морских обитателей очень много хищников, поэтому как на кости, так и на другие остатки животных желающих найдется много. Даже небольшие морские животные, собираясь группами, могут съесть довольно крупную для своего размера добычу.

В Крыму, между поселками Планерское и Щебетовка, перегородили плотиной сырую балку, и получился отличный ставок.

Прослышав, что в этом водоеме водится рыбешка, мы отправились попытать счастья. Беседуя о том о сем и, конечно, о крупной рыбе, мы дошли до ставка.

Тишина. Ни души.

Вдруг в кустах мелькнула чья-то полосатая тельняшка.

— Здравствуйте, товарищ капитан! — окликнул мой спутник паренька лет двенадцати.

— Здравствуйте, — ответил тот.

Познакомились. Отрекомендовались друг другу. Он назвался временным помощником пастуха.

— В каникулы дяде помогаю скот пасти да вот рыбачу.

— И удачно? — спросил мой товарищ.

— Еще бы! Тут рыбу не переловишь.

— А какая здесь рыба? — спросил я.

— Балкунчики, — ответил он.

— Балкунчики? — переспросил я.

— Да. Жирные-прежирные балкуны. Даже на чистой воде жарить можно.

Мы переглянулись. Ни один из нас не только не видел рыбы с таким названием, но и не слыхал о ней. А сознаваться не хотелось — рыбачья гордость не позволяла. Тогда мы пошли в обход.

Мой товарищ спросил:

— Крупные балкуны попадаются?

— Не очень. Зато помногу. Сейчас увидите. Я вершу вытаскивать буду.

Тут наш новый знакомый запустил руку по самую шею в воду и добыл конец бечевы, к которой, как оказалось, была привязана верша.

— Теперь смотрите! — крикнул он и рывком вытащил вершу, сооруженную из проволоки и мелкой металлической сетки.

В верше кишмя кишела рыба. Мы увидели самых обыкновенных карасей.

— Это и есть балкунчики? — спросил мой товарищ.

— Ну конечно! — с гордостью ответил удачливый рыбак, выбирая из верши рыбу.

Крупных карасей мальчик клал в холщовую торбочку, а мелочь — в ведро с водой.

— Это же караси! — сказали мы в один голос. — Это же самые обыкновенные караси.

— Не-ет… — возразил, улыбаясь, мальчик. — В других ставках караси — это караси. А это — балкунчики.

— Да почему же, — спросил мой товарищ, — они так называются?

И мальчик ответил:

— По дедушке Балкуну. Он умер тем летом. А в пятьдесят третьем году дедушка Балкун в ведре пятнадцать икряных карасей принес. Золотых. И пустил сюда, в ставок. От тех карасей и стали нарождаться балкунчики. Тысячами пошли. Успевай только закидывать… На удочку с того берега балкуны хорошо клюют. Вечером. Без тридцати штук не уйдете.

Разговаривая с нами, мальчик погрузил вершу, деловито спрятал конец бечевы на дно и стал объяснять свой уход.

— Как бы не заснули они, — указал он на ведро с мелочью. — Их мне через две горы нужно пронести… А красные черви у вас есть? — спросил он, уходя.

— Есть, — ответил я и спросил: — А зачем тебе нужно эту мелочь за две горы нести?

— Как зачем? Наше звено обязательство выдвинуло — пятьсот балкунов переселить в новый пруд. Триста с чем-то уже переселили, да здесь их штук сорок. Значит, только сто шестьдесят останется… Ну, я пошел, а то уже один балкунчик перевернулся. Ничего, отойдет. Они живучие…

Мальчик, махнув нам рукой, скрылся.

Вскоре я увидел его легко взбирающимся на горушку. Он нес ведро поочередно то правой, то левой рукой.

Видимо, ведро, наполненное чуть не до краев водой, было для него нелегким грузом.

Но он спешил. Ему хотелось как можно скорее поселить в новый пруд балкунью мелочь.

Поздно вечером мой товарищ возвращался с большим уловом балкунов.