Туман немного сгустился.

– Я же покажу со своим ассистентом, как надо, – он посмотрел на Гоголя, альбинос лишь согласно кивнул в ответ, снова пряча лицо под капюшоном.

Честно говоря, наблюдая за ними, я понемногу начинал засыпать. Чувствовал я себя всё ещё неважно. Приёмы сложными не казались, мы их уже разучивали, но на деле, конечно, это было вовсе не так. Сначала Крозье и Бенджамин показали выпады на мечах, потом – на кинжалах. Им пришлось менять оружие – Крозье на обычный, не магический кинжал, а Бенджамину на меч, вернее, их прототипы. И чёрт знает, откуда они взяли всё это. Наверное, Совы обеспечили.

Все дружно раскидали верхнюю одежду по углам стадиона, кто на скамейки, кто просто на сухие клочки земли. После небольшой стандартной разминки последовал полуторачасовой экскурс о том, как правильно фехтовать, учитывая новые особенности оружия и его отличия от сабель, во время которого ученики махали кинжалами и мечами, повторяя за учителями, разрезали ими воздух. И лишь затем нам разрешили приступать к дуэлям.

Дэмиан и другие ребята дождались манекенов и теперь по указке ещё одного слуги Сов кромсали их.

Коул встал напротив меня, обнажив свой кинжал. Он уже слегка взмок, волосы были убраны назад, а щёки пылали. Я глубоко выдохнул. Мы с врагом обменялись взглядами.

Сейчас я видел, что от кинжала Коула исходила еле заметная дымка – на мгновение даже стало холодно. Я привёл в действие свой вулканический клинок, и Хэллебор напал первым, чего и следовало ожидать. Я отразил выпад и заметил искры в пространстве между нами. Противник продолжал атаковать, я – отражать удары. У него была такая стратегия – нападал, потом давал сопернику минутку покоя, отступал и внезапно снова набрасывался.

Это я всё уже знал, так что не торопился идти Коулу навстречу.

Я анализировал его действия. Старался угадать мысли. Выпад? Блок. Удар? Отступление.

Я слышал крики и разговоры других ребят, но был сосредоточен лишь на своей собственной игре. Нашей с Коулом.

Он попытался выбить оружие из моих рук, но я остановил его. Увернулся. Вот он! Шанс для нападения. Наступаю на Хэллебора, разрезаю лезвием тьмы воздух всё яростней, держа свободную руку наготове для перехвата, а он отскакивает в сторону, падает, но успевает блокировать мой, будь это реальной схваткой, смертельный удар. Я непроизвольно улыбаюсь ему, но Коул сдержан. Меня же слегка захватывает битва, но я тоже всё ещё помню о тактике и логике.

Кто-то заорал на нас, что мы сбили его с ног. Я взмахнул кинжалом в сторону недовольного и снова направил оружие на Коула.

Он не медлил. Отразив следующий удар, он сумел перехватить инициативу на себя – теперь наступающим был он. Я шагал назад, выставив вперёд обычное на первый взгляд оружие. Но Коул прорвался, своей правой рукой отталкивая мою – чёртов левша, испортил манёвр, и хмыкнул, порезав мне щёку.

Я хрипло вскрикнул от неожиданности и резкой боли. Размытая линия промелькнула рядом с правым глазом, когда он снова полоснул стальным лезвием по коже. Мне как раз хотелось узнать, какие же раны оставляет оружие, созданное отчасти из аномальной магии того или иного человека.

Он опустил клинок, заметив, что я приложил ладонь к порезу. Текла кровь, но когда я прикоснулся к ней, руку будто ударил небольшой разряд тока. Я вздрогнул, но, увидев, как Коул разглядывает меня, пытаясь понять, всё ли в порядке, сжал рукоять кинжала и рванул вперёд. Схватив левой Хэллебора за грудки, правой рукой я приставил лезвие тьмы к его горлу.

Он сглотнул и закрыл глаза.

– Рад, что рана оказалась незначительной.

Я немного расслабился. Кинжал медленно исчез в глубине рукояти.

Коул еле слышно фыркнул, и тут до меня дошло, что его лезвие направлено мне в сердце. Он тоже ослабил силы, и оружие частично втянулось.

Я встал ровнее, глядя на противника. Кажется, это была ничья.

– Ещё разок…

Он кивнул. Кинжалы снова показались из рукоятей.

Так мы и продолжали битву за битвой, пока не стемнело. Я перестал чувствовать холод, хоть и был уверен, что отморозил руки. Коул давно был в одной промокшей футболке, а я стянул толстовку, откинув от себя прочь. Только когда нас окликнул Крозье, мы оба поняли, что половина учеников уже ушла, а остальные как-то странно на нас уставились. Это сильно раздражало.

– Что пялитесь? – негромко, но угрожающе спросил я у окружающих. Те неуверенно отвернулись.

Фыркнув, я перевёл разгорячённый взгляд на Крозье.

– Почему мы никак не можем друг друга победить? Мы сражались восемь раз. Ни разу! Ни разу ни один из нас не одержал победу. Ничья за ничьей. Только пару царапин и удалось нанести.

Коул кивнул, опустив оружие и встав рядом. Он тоже был взволнован этим фактом и, конечно, очень недоволен. Тяжело дышал и фыркал, мотая головой, чтобы убрать мокрую чёлку с глаз. Держу пари, он предпочёл бы увидеть хоть одну, пускай и мою, победу, а не из раза в раз останавливаться на ничьей.

Тем более что в битвах не на жизнь, а на смерть всегда одерживал верх я.

Тренер задумчиво смотрел на нас. Гоголь перевязывал раненую руку – его зацепил в показательной битве для учеников мистер Крозье. Хотя самому Крозье тоже досталось от поджигателя – одежда на плече и боку прогорела от изначального огня, образующегося на лезвии Бенджамина. Он почесал рыжую щетину и наконец ответил:

– Ваши силы. Они, как и вы сами, слишком разные. Противоположные. Как свет и тьма, только тут нечто другое… Более рациональное. Вы разные по иным параметрам. Как известно, тьма и свет вечно противостоят друг другу, и никто из них не может одолеть другого. Но и существовать одно без другого не может. В вашем случае, как я уже сказал, не свет и тьма, а что-то иное. В этом причина.

Коул задумчиво смотрел на свои руки, а потом бросил быстрый взгляд на мои. Он поднял голову и спросил:

– Но ведь Олеан намного сильнее меня. Я это знаю. Мы дрались раньше, и чаще всего побеждал он.

Крозье сощурился, глядя на парня.

– Что же, – ответил он, поднимая голову к небу, которое сегодня было лишено звёзд из-за тумана. – Смерть и жизнь – разные вещи. И в каждом эпизоде разные исходы.

Он отвернулся, махнув нам рукой на манер капитана корабля.

– А теперь проваливайте в жилой корпус, бандиты, иначе завтра вы не поднимитесь с кроватей от ломоты в мышцах или боли в горле.

Я чихнул в подтверждение его словам. Холод начал брать своё, и, наблюдая за тем, как лезвие входит внутрь рукояти, я сдал его обратно Гоголю. Он, внимательно меня осмотрев, принялся вычерчивать что-то на приспособлении. Коул тоже сдал своё оружие, и мы, подняв одежду, дрожа и шмыгая носами, вышли со стадиона. За пределами барьера оказалось совсем холодно. Я тут же понял, что температура намного ниже отметки нуля по Цельсию, так что, накинув своё пальто и подняв его ворот, с толстовкой в руке, кивнул Коулу, и после мы быстрым шагом направились в сторону школьного здания, молча и зная, что каждый думает сейчас только об одном: