– Это дом его няни, – сказала Ольга.

– Няни? Няни вот этого мужика? – Глаза Ольги стали круглыми. – Можно подумать, он Пушкин. – Она фыркнула.

Надя покачала головой:

– Няни бывают не только у Пушкина. Но не всякая няня завещает дом в таком селе, как наше, своему... воспитаннику.

Ольга, не отрываясь, смотрела на мужчину. Темно-зеленые шорты, которые явно ему тесны, напрягались на ягодицах так сильно, что, не отдавая себе отчета, она пыталась увидеть контур трусов под ними. Но не увидела.

Поймав себя на дурацкой мысли, Ольга порозовела. Белая футболка была достаточно просторной, но даже она не скрывала округлость живота. Таких мужчин Зоя Григорьевна называла беременными салом. Но Ольга отмахнулась: эта грубость не подходила к осанке незнакомца. Бицепсы надувались, когда он перебирал колодезную цепь, потом крутил ручку ворота. Она ждала, когда покажется ведро или бадья из колодца.

Но ни то ни другое не возникало.

– Надя, а что такое он делает? Этот барчук не умеет доставать воду из колодца?

– Воду умеет, а лягушку – нет. – Надя засмеялась. – Не первый день упражняется.

– Лягушку? Героиню сказки, которую ему читала няня перед сном? – Почему-то сообщение о няне вызывало необъяснимое возмущение. – Я тоже читала какую-то сказку про лягушку... не про Царевну, а другую...

– Спроси Василису, она все знает.

– Я бы спросила, но где она?

Ответом стал громкий топот на крыльце.

– Она бежит, – сказала Надя.

– Ты различаешь их по шагам? – удивилась Ольга.

– По дыханию. – Надя рассмеялась.

Василиса, которой исполнилось восемь лет, не вошла, не влетела, а впрыгнула в комнату.

– Мама! Тетя Оля! Дядя Никита никак не вытащит лягушку из колодца. – Она вывернулась из-под рюкзачка, он осел, потом сполз по стенке на пол с тихим всхлипом молнии. – Потому что она не простая. Сейчас я покажу, какая она.

Василиса наклонилась над рюкзачком, вынула из бокового кармана книжку.

– «Сказки народов мира», – прочитала Ольга.

– Откуда? – спросила мать.

– Я взяла в библиотеке.

– Зашла после школы? – уточнила Надя.

– М-м... – Василиса не умела лгать. – Ну... я пришла на второй урок.

– Понятно. Дальше, – потребовала Надя.

– Я хотела помочь дяде Никите. Наш папа говорит, что мы должны... всегда...

– Помогать ближнему, – закончила за нее Надя. – Что дальше?

– На втором уроке я читала сказку.

– Под партой?

– Нет, я сидела за партой, книжка лежала на коленях. – Голубые глаза девочки были до прозрачности ясные.

Ольга расхохоталась от первозданной искренности.

– Ладно, рассказывай, – разрешила Надя.

– У дяди Никиты в колодце сидит лягушка, которая моря не знает. Она не хочет вылезать, потому что думает, будто колодец такой же большой и глубокий, как море.

– Там написано, что делать? – спросила Ольга, внимательно глядя на девочку и пытаясь найти в ней сходство с Надей. Оно было, но такое неуловимое, что трудно определить словами.

– Надо посадить в колодец другую, которая видела море! Чтобы она рассказала ей про море. Что оно больше колодца.

– Вот как, – пробормотала Ольга со странным чувством. Не про нее ли сказка? Она-то как раз видела море, настоящее море тундры... Пожалуй, стоит достать лягушку и убедить ее в том, что колодец – даже очень большой, такой, как Москва, – не море. – Я готова помочь... ей.

– Ей – кому? – Надя озадаченно посмотрела на подругу. – Ему, ты хочешь сказать. Барчуку?

– Нет, ей.

– Лягушке? – Надя внимательно посмотрела на Ольгу. – Тогда тебе придется показать ей море, – усмехнулась Надя. – Иначе она тебя не поблагодарит.

– Я возьму ее с собой на Таймыр, – засмеялась Ольга.

– Тетя Оля, вы правда увезете лягушку на Таймыр? – Василиса подпрыгнула. – Здорово! Я спрашивала дядю Никиту, зачем он ее достает. Он сказал, что для него это очень важно. Что она ему родная... Нет, не так. Он сказал... родственная душа.

– Он так и сказал? – Надя вздернула подбородок. Ольга увидела прежнюю Надю. Вот оно, сходство с дочерью – Василиса подняла подбородок так же, когда мать спросила ее о библиотеке.

– Наверное, он сам, как лягушка, хочет из чего-то выбраться. Может быть, из какого-то своего колодца, – пробормотала Ольга. – Надя, я видела в сенях большой сачок. Он ведь не для бабочек?

– Нет, но он все равно туда не войдет.

– Кто он? – удивилась Ольга, услышав в интонации подруги что-то особенное.

– Барчук. – Надя положила руки на стол и забарабанила пальцами. Ольга помнила это движение – оно означало: имей в виду, я все понимаю.

– Да уж, – засмеялась Ольга. – Крупноват для сачка. Но лягушка вполне поместится.

Мужчина за окном снова наклонился над колодцем, вцепившись руками в цепь. Ольга видела напрягшуюся шею. Снова неудачно.

Наконец он отошел, привалился к клену. Крона дерева почти нависала над колодцем. Какой он толстый на фоне стройного клена, заметила Ольга.

– Вот, слышу шаги. – Надя подняла голову. – Наш отец идет. – Ольга увидела другое лицо – в нем столько нежности, что у нее по спине пробежала дрожь. – Скоро остальные явятся. Надо накрывать на стол.

– Надя, погоди минуту, – попыталась удержать ее Ольга. – Мы не договорили, барчук вмешался. Я хотела спросить тебя. А как твои родители? Вряд ли они ожидали, что у них будет столько внучек?

– Никогда. – Надя покачала головой. – До сих пор не могут понять – неужели их дочь такое сотворила? Когда у нас родилась третья, мама кинулась изучать историю рода – своего, потом отца. – Надя улыбалась. – Она успокоилась, когда обнаружила, что у ее собственной прабабушки, жены священника, было восемь дочерей.

– Неужели догонишь? – спросила Ольга.

– На все Его воля, – тихо ответила Надя. – Пойдем на кухню.

Ольга оглянулась на окно. За ним остались только колодец и клен. Барчука не было.

Тихо открылась входная дверь. Потом послышались такие же тихие шаги.

– Какой смешной этот Барчук, – пробормотала Ольга.

Вошел отец семейства. Батюшка.

«Как она попала в колодец?» – с досадой спрашивал себя Никита. Но даже не это удивляло на самом деле, а другое: собственное беспокойство. Ему-то что? Попала – пусть сидит. Для чего вынимать глупое земноводное из колодца?

Он не собирался пить из него, он купил в магазине бутыли с водой, поставил на крышку старинного ларя в сенях. Этот ларь ему хорошо знаком – в прежние времена, когда они с Натальей Петровной жили здесь и зимой и летом, она заполняла его разными припасами. Он лазал в него за соленым салом, за банкой огурцов, за вишневым вареньем.