Главная причина того, что ребенок не получает достаточнойтеплоты и любви, заключается в неспособности родителей давать любовь вследствиеих собственных неврозов.

Карен Хорни

Через три года из дома стали пропадать вещи, потом еще черезкакое-то время Игорь стал заявляться домой в компании таких же абсолютноопустившихся наркоманов, как и он сам. Стресс, который переживала Ксения, былчудовищным, а потому появление у нее симптомов невроза, кажется, было вполнезакономерным явлением. Но, как я уже сказал выше, невроз этот был необычным. УКсении могла развиться неврастения, депрессия или какое-то тревожноерасстройство, причинно связанное с поведением мужа, страхами за ребенка и т. п.Здесь же картина была другая, и ее причины пока мне были непонятны.

Где-то в то время, о котором я только что рассказывал, мамаКсении, узнав о проблемах дочери, пришла ей на выручку. Нельзя сказать, чтобысама Ксения была от этого в восторге, но другого пути у нее не было, тем болеечто и остановить маму, если та что-то решила, она не могла. Краткое описаниемамы могло бы уложиться в одно слово — «танк». Эта женщина всю жизнь, по еевыражению, «пахала», придерживалась самых строгих взглядов на жизнь и всегдакритиковала свою дочь. Ксения же относилась к этому весьма негативно. Несмотряна то что мать постоянно пыталась предстать в образе «великой мученицы»,«несломленного бойца» и «настоящего человека», Ксения придерживалась на этотсчет другой точки зрения.

Ксения была вторым ребенком своей матери, у нее была ещестаршая сводная сестра. Но оба брака матери не задались, о первом, впрочем,Ксения ничего не знала. О нем можно было судить только по характеру ее старшейсестры — пассивной, замкнутой и зависимой. Своего отца Ксения помнила — он былбольшим человеком с характером «сорвиголова». Мать Ксении всех и всегдапризывала к порядку, а отец был балагуром, весельчаком, чем вызывал у дочерипочти щенячий восторг. Впрочем, после развода родителей Ксения его не видела,он уехал и в скором времени умер при неизвестных обстоятельствах.

Но вернемся к нашей истории. Как раз после появления мамы вдоме у молодой женщины и начались ее странные симптомы. Мама заняла круговуюоборону, не пускала Игоря в дом, организовала развод и через суд добиласьлишения Игоря родительских прав. Тем временем Ксении становилось все хуже ихуже, она уже не могла управляться с домашним хозяйством, ухаживать за ребенкоми работать. Приступы паники стали каждодневными, вердикты врачей о ее болезнибыли маловразумительными. Одни утверждали, что у женщины начались гормональныесбои, другие выставляли диагноз диэнцефальных кризов, третьи говорили, что безпомощи психиатров уже не обойтись.

Потом последовали госпитализации и, наконец, Ксения дошла доменя. Как я уже сказал, мы начали лечиться по традиционной, хорошо отработаннойсхеме и в скором времени управились с чувством тревоги. Симптомы физическогонедомогания, которые так мучили Ксению, также были психогенного происхождения,а потому с помощью специальных психотерапевтических техник и эта проблема былав скором времени решена[5] . И хотя Ксения была довольна результатами терапии,я ими еще не был удовлетворен. Картинка не складывалась...

Я стал расспрашивать Ксению об ее отношениях с матерью. «Унас нет отношений», — ответила Ксения. «В каком смысле?» — удивился я. «Онаникогда меня не любила, говорила, что зря меня родила, что мой отец испортил ейжизнь и она пожертвовала для меня всем», — лаконично отозвалась Ксения. «А чтоеще она говорила?» — спросил я снова, потому что мне казалось, что Ксения очем-то не рассказывает. Прежде чем ответить, Ксения как-то замкнулась исъежилась, потом стала говорить и расплакалась.

«Правильная мама» возненавидела своего мужа и перенесла этуненависть на ребенка. Она говорила девочке, что «нашла ее на помойке» и, чтопоказалось мне очень важным, что «у нее внутри сидит жаба». Почему «жаба»? Этодо сих пор остается непонятным, но эта фраза повторялась часто и очень пугалаКсению, которой тогда было три-четыре года.

Отец же всегда защищал дочь и не позволял матери говоритьподобные вещи в его присутствии. Но он не всегда был рядом, а потом и вовсеисчез из жизни дочери. Поиск такого мужчины завершился, когда Ксения встретилаИгоря. Но муж исчез примерно так же, как и отец. И тогда власть в свои рукиопять взяла ее мать. И именно тогда детские, скрытые подсознательные страхиснова проснулись, только теперь, конечно, Ксения искала внутри себя не «жабу»,а болезни.

Поскольку стресс действительно подорвал ее здоровье, Ксенияне могла не найти у себя симптомов недомогания. А фиксация на них в какой-томомент позволила ей «спрятаться». Когда она болела, мать всегда была к нейболее терпима и менее агрессивна. Поэтому болезнь Ксении стала еще исвоеобразным средством защиты от матери, вернувшейся в ее жизнь через десятьлет после того, как они жили отдельно друг от друга. Поскольку же я выполнилдля подсознания

В идеальном случае материнская любовь не препятствуетвзрослению ребенка. Она не поощряет его беспомощности, не продлевает период егозависимости от нее, а, наоборот, делает все, чтобы помочь ему статьнезависимым. При этом мать обязана смотреть на мир оптимистически, чтобы непередать ребенку чувство неуверенности и тревожное состояние.

Эрих Фромм

Ксении роль защищающего отца, симптомы быстро пошли на спад,женщина смогла понять, что она может контролировать свою тревогу и справлятьсясо своей слабостью.

Впрочем, на этом история не заканчивается. Довольнаярезультатами лечения, Ксения прекратила терапию, решив «не бередить раныдетства», и снова стала жить самостоятельно, то есть без мамы, и чувствоваласебя хорошо. Но однажды, примерно через полгода, сводная сестра Ксении, окоторой я уже упоминал, призналась в том, что ее — Ксении — отец домогался ее,когда ей было двенадцать лет. И тут психическая система Ксении сноваобрушилась, у нее опять появились самые разнообразные симптомы физическогорасстройства и она... позвала к себе мать.

Этот поступок может показаться странным, но вдействительности реакция Ксении была вполне закономерной и естественной. Вдругей стало понятно, почему ее мать рассталась с отцом и за что его ненавидела.Где-то внутри себя она снова почувствовала прервавшуюся когда-то, еще в раннемдетстве, связь со своей матерью и опять же подсознательным образом попыталасьее восстановить. В прошлый раз, когда Ксении было плохо, ее мама приехала.Приехала она и теперь, но, как это часто бывает, когда проблема решаетсяподсознательно, итог этого приезда был, мягко говоря, отрицательным. Мать спорога объявила дочери, что она «дуростью занимается», «ничего у нее нет» и«хватит ломать комедию, работать надо».