С детства он обожал книжки с картинками. Все детские россказни про космонавтов и пожарных — мимо Егора: стать художником — вот его первое и единственное профессиональное желание.

Он мечтал об этом нешумно, но шел поступательно. Сначала поступил в училище. Потом в институт. Еще не окончив, стал ходить по издательствам, но вдруг обнаружил, что времена Высоцкого, Мигунова, Макарова, Валька, Ушакова и других миновали, не говоря уж о Добужинском и прочих стариках-искусниках типа Лурье или Рокуэлла Кента (старший-средний все никак не мог разобраться, чей же конкретно кент этот Рокуэлл).

Издательства хотели печатать побольше туфты на туалетной бумаге под яркими обложками, поскорей продавать — и никто не старался. Рисовали в основном самоучки. Те, кто вместо химии и физики увлеченно изучал на задних партах методы изображения шариковой ручкой фантастических монстров с произвольной анатомией тел и жгучих подруг с убедительными эротическими аргументами.

Убедившись, что в дилетантской стране профессионалы никому не нужны, Егор перестал ходить по издательствам и переключился на помощь отцу и нештатную работу в рекламе. Нет… В одном издательстве ему заказали было серию иллюстраций для книги сказок Перро, но книга не вышла — очередной дефолт, да и сомнения поползли у издателей — очень уж картинки Егора казались всем непривычными.

Один рисунок у Егора остался: кот в «казаках», с такой умильной хитрой мордахой. Рисовал Егор с натуры, с Шарля, насколько это возможно в той свободной манере. Только остался не оригинал, а отсканированная копия, компьютерный портрет.

Когда Егор зависал дома, он любил сидеть с книгами. Иногда на него накатывало — хотелось найти книгу, в которой все идеально: не только содержание, но и обложка, картинки, дизайн. Иногда казалось, что такая книга найдена, но проходил час, и наваждение таяло.

Когда Егор мечтал о Принцессе, он по пять раз в день находил и терял ту самую книгу, перебрал сотни томов и довел себя до безумия.

Сообразив, что это дорога в психушку, Егор решил отвлечься и сам не заметил, как попал на Тверскую. Целый день Саша не выходила из подъезда и не входила в него.

Егор познакомился с местными пацанами (сигаретки, пивко…) и на пике знакомства спросил про Принцессу. Оказалось, все ее знают и влюблены угадал по презрительному прищуру. Хором в салоне машины наверняка не стонали и не тряслись в ее честь, как в том старинном итальянском кино, но поодиночке — кто знает… очень даже возможно…

Пацаны рассказали немного: мужиков у Принцессы — туча, и никто не задерживается; папа — крутой, но не злобный; она любит кошек-собак и все время приносит им чикен-макнагетс, гамбургеры с картошкой-фри и свои любимые пирожки с черникой. Еще бы колу таскала! Дура!.. Егор чуть не нащелкал этому шкету за тон, да вовремя опомнился — парнишка был лет на пятнадцать моложе и наверняка не слишком влюблен. К тому же не выяснено было главное — куда исчезла Принцесса.

А никуда она не исчезала, просто уехала в Лондон, она там учится в крутом колледже и теперь приедет только на летние каникулы. Да и то не факт, может улететь куда-нибудь в Ниццу-Портофино-Розес. Тут Егор вспомнил, что недавно были праздники: Новый год и Рождество (которые сам он провел как во сне). Видимо, она была на каникулах. Он совсем было расстроился, а потом успокоился и даже обрадовался. Наступила у него такая минута ясности, когда он сумел себе признаться, что девочку эту ему не потянуть, что крута она очень, а он — хлопец застенчивый и довольно посредственный, как он себя представлял.

Когда момент ясности прошел и о прозрении осталось только смутное воспоминание, Егор плюнул на работу и запил. Стал мотаться по городу, пил со всеми подряд, курил траву, кого-то, кажется, иньянил.

В «Мельнице» Егор появлялся редко, а на кладбище у отца вообще не был со дня похорон. Не мог. Вскоре после погребения почувствовал, что, когда жил отец, не так было мерзко и одиноко, хотя и ругались с ним, и все такое. Но не мог он ездить на кладбище и каждый раз убеждаться, что…

С братьями тоже почти не виделся. Один раз зашел к старшему, его не было, жена чаем напоила и ну до того ластилась… Рассказала, что среднего чуть не завалили на «стрелке», что дела на «Мельнице» так себе, что Галка забеременела и уволилась, а старший взял на ее место какую-то тощую суку и, похоже, сношает ее каждый день.

Егор молча грыз пирожок, запивал полуостывшим пойлом цвета Наташкиных глаз и кивал иногда. В те минуты Егору наплевать было на склочных братьев, на «Мельницу», деньги, машины, котов, на квартиру эту. Именно тогда он как будто осознал окончательно, что отец его умер и больше никогда не войдет в этот дом и не проворчит что-нибудь грубое своим сиплым голосом…

Выкурили по сигаретке, и Егор быстро ушел, потому что Натаха стала по-родственному гладить его по коленке, невзначай распахивать халатик, полный сисек и прочего, говорить, какой Егор высокий да стройный, ерошить ему волосы расслабленной кистью руки и предлагать водочки под кордон-блю. Дети были в школе, Егор их не дождался, так что привкус от похода в гости остался у него с тухлецой.

Зиму Егор прожил бездарно. Опустился ниже мичмана Пупковского, бросил искать идеальную книгу, перестал шататься по букинистам, не говоря уж про общенье с людьми; даже с девами отношения порвал… или они — что от него толку, от вялого.

А поздней весной, почти летом, его уволили. По двум причинам. Конечно, какая-то была главней, ясный перец. Кто-то стукнул генеральному, что Мельников ваяет левые программы для себя лично в рабочее время на оборудовании фирмы, может что хочешь взломать и спереть любую информацию; и вообще, Мельников Егор Федорович — парень странный и нелюдимый (со своими, а вот с посторонними даже слишком много общается — и не делится ли секретами нашими…)

Генеральный глубоко вникать не стал, поскольку был людоед, и порекомендовал с работником этим расстаться, хотя и не было у фирмы «МарКом» никаких секретов, которые можно было бы кому-нибудь выдать.

Тонкости увольнения Егор узнал только потом.

Увольнение было катастрофой. Потому что к тому времени «Мельница» стала работать чуть ли не в минус, а долю отцовских сбережений и свои заработанные и отложенные Егор потратил на новый компьютер с кучей всяких дорогих прибамбасов.

Таким образом, по причине неумеренного шопинга сосал Егор большую невкусную лапу, а тут еще и работы лишился.

В тот день, как Егора выгнали, он особенно затосковал о Принцессе, попереживал, залез в ванну…

После достал из холодильника пиво и уселся в кресло перед телевизором. И тут вошел кот.

Кот был у Егора умнейший. Мельников и в нормальные-то времена с ним беседовал, а как начались горести — совсем не умолкал: все говорит, и говорит, и говорит ему что-то. А тот слушает. И так смотрит, будто хочет ответить. Егор кота любил, кормил часто и хорошо. Правда, тот не толстел, был плоский, как велосипед. Егор подозревал глисты, но точно не знал, все не мог добраться до ветеринара. А потом котик поправился.