— Пфф, — Малик скривился и сплюнул на землю, — Слишком много думаешь. Сель с гор переживали, безрыбье переживали, налог переживаем и это переживем! Видишь вурдалака — прячешься в дом. Все!

Малик обогнал младшего брата и, пыхтя под весом рыбы, попытался оторваться от него — его раздражало одно присутствие Уильяма рядом с ним. И раздражало уже так долго, что он не мог мириться с этим чувством.

Любой незнакомый человек никогда не догадался бы, что эти идущие рядом друг с другом молодые мужчины — братья. Малик был крупным, с широким носом и маленькими глазками голубого цвета, у него были черные волосы, которые он завязывал в хвост. Его мало заботил собственный внешний вид, потому шевелюра у него была сальной, а меж зубов частенько застревали остатки пищи.

Матушка Нанетта подчеркивала при каждом удобном случае, что Малик был в своего отца-служителя.

Сама матушка тоже была женщиной в теле, однако с удивительно прекрасными и добрыми сине-голубыми глазами, за что в молодости слыла красавицей. Тогда она обладала еще и стройной фигурой да косой длиной до бедер.

Уилл разительно отличался от своего старшего брата. Он был высоким, статным молодым мужчиной двадцати трех лет отроду. От матери ему достались синие глаза и красивый прямой нос, однако на переносице бледнел небольшой шрам от падения в реку. Единственной похожей чертой с Маликом был цвет волос — того же черного цвета, но густые и длиной чуть выше плеч. Уилл никогда не завязывал их в хвост, но старался расчёсывать и вовремя мыть. Впрочем, все в Вардцах и большинство в Вардах были обладателями черной шевелюры. Традиционные черты жителя графства Офурт — бледная кожа, глаза синего или серого цвета и черные волосы.

День сменился вечером, и братья поспешно потащили тяжелый улов к дому. Послышалось пение мацурок, ночных жучков-светлячков, которые пробуждались ближе к вечеру и пели до утра. У них были светящиеся брюшка, и когда у этих светлячков начинался брачный период, продолжавшийся с середины весны по конец лета, то окрестные леса порой так ярко светились, что по ним можно было ходить словно днем. Уилл раздраженно поправил непослушную лямку короба, та постоянно сползала и перекашивала корзину. «Нужно будет ее переплести», — он мысленно наметил себе план на вечер.

Уилл снова и снова прокручивал в голове слова старика из деревни. Дед выглядел слегка безумным, но скорее всего и вправду видел вурдалака. По его словам, он вышел помочиться ночью из дома и за оградой услышал странные шорохи. Думая, что там какая-нибудь загулявшая лесная животина, старик схватил палку и осторожно пошел в сторону источника непонятных звуков. Ему повезло, что в этот момент луна выглянула из-за облаков. Он увидел, по его словам, бледную зверюгу на четырех лапах, размерами чуть больше волка, покрытую темной шерстью. У твари был злобный оскал, большие торчащие уши, черные глазища и нос, как у летучей мыши. Перепуганный старик успел быстро сообразить, чем эта встреча может ему грозить, и швырнул палкой в чудовище, а после залетел в дом и заперся там на засов.

Наутро дед рассказывал об этой ночной встречи всей деревне, нервно махал руками и призывал людей быть осторожней. Вождь Кадин внимательно выслушал старика и попросил всех селян вернуться домой до заката. Именно по этой причине братья так торопились домой — они не хотели столкнуться с этим свирепым чудовищем, которое, как известно, охотилось по ночам. Не менее тревожным был тот факт, что вурдалака обнаружили возле человеческого поселения. Обычно они показывались людям крайне редко и к деревням не подходили, так что ситуация с их появлением прямо около жилых домов складывалась очень нехорошая.

— Быстрее, почти стемнело! — Малик ускорился, удобнее перехватил лямки короба и обогнал Уилла.

Он постоянно оглядывался по сторонам, нервно рассматривал каждый куст. Малик был труслив, ему всюду чудились оскаленные морды готовых к прыжку тварей. Он часто касался своего горла и представлял, как в его нежную плоть вгрызаются их клыки. От этих мыслей ему становилось еще дурнее.

Уилл поднял с тропы толстую палку, помахал ей в воздухе и, вздохнув, стал догонять брата. По сравнению с ним, он не видел в каждом кусте вурдалака и относился спокойнее к самой возможности собственной смерти. Впрочем, сейчас его мысли занимала практическая сторона вопроса, а именно подготовка к возможному нападению на деревню.

Когда Уилл почти поравнялся с Маликом, они одновременно услышали справа странный шум. Шум нарастал, высокая трава между деревьями шевелилась, предвещая чьё-то скорое появление. Малик побледнел, застыл, как вкопанный, поставив ноги пошире и чуть присев. Уилл перехватил удобнее палку и замер. Бежать было бесполезно, ведь до деревни еще полчаса ходу.

Шум приближался. От волнения Малик, казалось, перестал дышать и смотрел выпученными глазами на кусты. Даже его рот застыл в беззвучном вопле, а руки предательски задрожали. С кустов стремительно вылетел кролик, перебежал тропу и скрылся в лесу, а за ним следом мчалась худая лиса. Звери пропали из виду, и звук погони отдалился. Лес снова погрузился в тишину, лишь нежно пели мацурки. Братья шумно выдохнули.

— Храни меня, Ямес! — Малик коснулся вспотевшими ладонями лба и пробубнил под нос одну из молитв.

Уилл засунул палку подмышку и снова перехватил сползающую лямку. Ах, как же ему хотелось уже переплести ее и забыть об этом неудобстве!

Братья добрались до деревни, но Уилл повернул от своего дома в сторону и подошел к соседнему, негромко постучал и снял короб с плеч. После короткого ожидания дверь отворилась и наружу выглянула курносая сероглазая девушка лет семнадцати. Увидев гостя, она густо покраснела, смущенно улыбнулась и опустила взгляд. Сама того не замечая, она стала поглаживать свои темные косы, перебирая пальцами выбившиеся пряди.

— Привет, Мадда, — улыбнулся Уилл.

— Привет… Ты… Ты рыбу принес?

— Да, как и договаривались, — с этими словами Уилл опустил короб на пол за порог.

— Спасибо! Уилл, знаешь, а матушка сегодня наготовила чуть больше… — начала говорить Мадда, постоянно оглядываясь в дом. — Может ты…

— Мадда! — заорала из глубины дома мать девушки. — Принесли рыбу?

— Да! — Девушка закатила глаза, прервав речь, и громко ответила матери.

— Так неси! Что застыла на пороге, дуреха!

— Ты что-то хотела сказать? — поднял брови Уилл, стараясь вежливо сдержать улыбку.

— Да… Спасибо за рыбу! Доброй ночи, да храни тебя Ямес, — прошептала девушка, и её щеки вновь залил густой румянец. Она схватила лямку короба и затащила его внутрь, после чего захлопнула дверь.

Уилл, по уговору, передал половину рыбы соседям и торопливо зашагал к дому. В животе его урчало от голода. Они жили в достаточно хорошем для деревни каменном доме с высокой крышей, под которой располагался второй ярус с двумя комнатами и сенями. Сени были в задках дома, оттуда ежедневно матушка Нанетта попадала на огородик и травник, где возилась с утра до ночи, чтобы на столе семьи были свежие овощи и фрукты. Мужчин встретили беременная жена Малика, Шароша, и матушка Нанетта.