Лампа становилась все горячее, будто сама по себе разгоралась у нее в руках. Пока не обожгла ладони.

Алекс совсем опешила. Она уставилась на гладкую, тускло поблескивавшую в руках безделушку. Она действительно жгла ладони. Алекс была бы рада бросить ее, но не могла разжать пальцы.

Да что же это такое?..

А тут еще проклятое головокружение. Перед глазами все плыло. Или здесь сумерки такие? Алекс зажмурилась. Ноги стали ватными. Тут ей стало страшно не на шутку.

Дура, идиотка! С какой стати ее понесло на улицу в этот час?! Вот хлопнется в обморок — кто станет ей помогать?

А руки жгло нестерпимо. Алекс закричала, но вместо крика раздался слабый писк. Совершенно непостижимым образом утратив контроль над собой, она не смогла ни бросить лампу, ни двинуться с места. По сути дела, она вообще перестала чувствовать тело — будто ее душа вылетела из него.

От ужаса Алекс совсем потеряла голову. Лампа наверняка уже спалила ей руки. Ночь закружилась вдруг бешеным вихрем, слизывая улицу. Тьма, тьма, вокруг густая и вязкая тьма. Все тело налилось свинцом.

Внезапно вспыхнувшая в голове мысль заставила ее сделать несколько шагов вперед. Видимо, виной всему было не просто переутомление, нет — ее угораздило подцепить какую-то тропическую заразу. Ее уже парализовало. Неужели ее судьба — умереть вот так, на улице?

Алекс попыталась позвать на помощь. Но то ли губы вообще не раскрылись, то ли раскрылись, но не издавали ни звука. Больше всего на свете ей хотелось сейчас отшвырнуть подальше лампу, но руки отказывались слушаться. Ладони жгло, жгло нестерпимо. А ночная тьма все быстрее крутилась вокруг нее.

Внезапно она ощутила, что кружащийся вихрь превратился в необъятных размеров воронку, подобную некоему циклону, который неумолимо затягивает ее в себя.

Казалось, Алекс привели в чувство сразу несколько ощущений. Прежде всего — бившее в глаза ослепительное солнце, затем — острые булыжники, которые пребольно впились в спину. В ушах шумело, к горлу подступала тошнота.

Алекс попыталась открыть глаза — и тут же зажмурилась, не в силах выдержать яркий свет. В висках застучало с удвоенной силой.

Что с нею случилось? Где она?

Алекс заставила себя приоткрыть глаза и заметила прямо перед собой белую стену какого-то здания. Ее взгляд скользнул выше, на оранжевую черепичную крышу и единственное распахнутое настежь окошко, на котором почему-то не было ни занавесок, ни жалюзи. Узкая дверь под арочным входом скорее всего заперта наглухо. Правда, судя по запаху, кто-то из обитателей дома готовил некое чрезвычайно острое блюдо. Да, пахнет жареной бараниной. И тут ее слуха коснулись нежные женские голоса, о чем-то болтавшие по-арабски. Оживленный разговор то и дело прерывался звонким смехом.

Алекс кое-как заставила себя сесть, огляделась. В висках снова застучало. Она не могла припомнить ни эту узкую загаженную улочку, на которой сейчас находилась, ни нависшие над нею каменные здания. И тут же заметила тускло блестевший голубой бок масляной лампы, валявшейся рядом.

Боже милостивый, да что же все-таки случилось? Алекс отлично помнила, как попала в магазин. Там познакомилась с Жозефом и купила лампу. Там она слышала голос Блэкуэлла. А что было потом? Как она оказалась в этом тесном вонючем переулке? Она что, забрела сюда в беспамятстве? Ей опять стало дурно? Но ведь сейчас, судя по всему, примерно полдень — значит, она провалялась без сознания всю ночь? И куда ее занесло? Это явно не тот квартал, где находилась антикварная лавка. В этом Алекс была уверена. В центре города, да еще рядом с музеем, не могло быть таких трущоб. Кстати, очень странных трущоб. Рядом с домом она увидела самую настоящую помойную яму — ее предназначение доказывало висевшее над нею на веревке грязное ведро.

Алекс почувствовала, как ее спины касается нечто теплое и мягкое.

Она взвизгнула и подскочила на месте — отчего едва снова не бухнулась в обморок. Резко повернувшись, Алекс оказалась нос к носу с тощим ишачком с голодными собачьими глазами.

Животное тихонько фыркнуло и потянулось мордой к рюкзаку. Алекс рассмеялась.

А потом на всякий случай подхватила и рюкзак, и лампу. Оказалось, та больше не обжигает ладони. Приступ тошноты прошел, и девушка внезапно почувствовала сильнейший голод и жажду. Сунув за щеку жевательную резинку и спрятав лампу в рюкзак, она огляделась. В какой стороне находится этот чертов отель? Отсюда не было видно даже гавани. Так и есть — она заблудилась. Придется спрашивать дорогу. Алекс решительно направилась к запертой двери того дома, откуда доносился женский смех. Одноэтажное строение из белого песчаника ослепительно сверкало в лучах беспощадного солнца. Слева, на веревке, протянутой из единственного оконца, висело выстиранное белье. Она постучала в крашеную дверь.

В следующий миг ей открыла закутанная в паранджу женщина. На незнакомке оказалось накручено столько слоев самой разнообразной материи, что представлялось совершенно невозможным угадать ее возраст или хотя бы комплекцию. Да, пожалуй, и пол также — если бы о нем не говорили сами по себе эти одеяния.

— Бонжур, — улыбаясь от уха до уха, начала по-французски Алекс. — Извините, вы не могли бы мне помочь?

Но дамочка только испуганно окинула взглядом фигуру гостьи и тут же захлопнула дверь. Алекс растерялась. Что такого она сказала?

Невольно ее взгляд скользнул на бывший некогда белым, а теперь испачканный, грязный и рваный шелковый костюм. Ну что ж, придется попытать счастья еще раз и спросить кого-нибудь другого, не столь щепетильного в отношении одежды.

Алекс завернула за угол и застыла на месте.

Навстречу ей шагали четверо мужчин — они еще не успели ее заметить. Было совершенно очевидно, что они — моряки, и еще более очевидно, что все они пьяны. Говорили они на какой-то невообразимой смеси французского и итальянского — или, может быть, немецкого. А одежда их оказалась еще более странной. Из-под выгоревших рубах выглядывало шерстяное нижнее белье. Мешковатые штаны до колен были заправлены в высокие кожаные сапоги с отворотами. Однако больше всего Алекс ошеломило то, что у всех четверых висели на поясе кинжалы — самые настоящие, ужасные, длиннющие кинжалы!

Очнувшись, Алекс развернулась и молнией понеслась за угол, потом еще за один и еще. Задыхаясь, с бешено колотящимся сердцем, она бессильно прислонилась к стене какого-то дома. Ну что за круглая дура! Это же надо — сунуть нос в город, полный мужиков, которые и понятия не имеют об уважении к женщинам-христианкам. Немедленно, немедленно надо поймать такси и вернуться в отель, пока цела.

Ах, если бы хоть на миг снова ощутить присутствие Блэкуэлла! Страх разрастался с новой силой, а его дух мог придать немного смелости.

Алекс сосредоточилась, как могла, мысленно призывая его, но все без толку. Одна, совершенно одна!

Дрожа от страха, она осторожно выглянула из-за угла. К счастью, моряков нигде не было. Взяв себя в руки, Алекс шагнула вперед. Примерно в квартале от нее худой подросток, одетый в живописные развевающиеся лохмотья, тащил через улицу упиравшуюся козу. Ей не показался странным его наряд — не далее как вчера она повстречала на крыльце отеля группу паломников в еще более причудливых одеждах. Правда, с ними не было козы.