– Вы расскажете, как ловили пиратов?! – раскрыв рот, едва не хлопала я в ладоши.

– Ох, нам старикам слышать такое... только дайте волю, будем днями напролет рассказывать, госпожа. Кроме ловли пиратов, я успел еще на двух границах повоевать и пережить несколько кораблекрушений. Вы говорите с настоящим "морским волком", Ваша Светлость. – с гордостью произнес старик, радуясь моей оживленной реакции и искреннему интересу к его рассказам.

– А меня научите ходить под парусом?! – брякнула я прежде, чем подумала, но было уже поздно. Захлопнув рот, приготовилась к отказу и, может, даже к насмешкам. Ну зачем герцогине ходить под парусом? Откровенно говоря, я вообще слабо представляю, что должна делать взрослая герцогиня. Сильно надеюсь, что меня не заставят вышивать. В отличие от сестры, мне эта наука совсем не давалась, а тот несчастный клочок шелка, туго обмотанный моей вышивкой до состояния комка, пришлось выкинуть.

– Конечно. – не раздумывая ответил старик, открыто улыбаясь. – Купим вам красивый корабль, на котором вы будете капитаном.

В общем, в поместье я прибыла в очень смешанных чувствах. С одной стороны – все плохо, хуже не придумаешь, а с другой стороны, у меня уже назревала мечта, в которой я лихо держусь за мачту и командую матросам "полный вперед". Может, у мечты и были шансы полностью завладеть моим настроением, но на пороге поместья нас встречала матушка.

– Тея! – громко закричала она, бросаясь к нам, но вдруг остановилась, будто налетела на невидимую преграду. – Теяра, немедленно отойди от нее! Быстро иди сюда!

Сестра растерянно подошла к матушке, а та схватила ее за руку и, не слушая возражений, потащила в дом, громко ругая. На меня маркиза даже взгляда не кинула. Я молча смотрела ей в след, оглушенная грохотом окончательно разрушившейся жизни. Своей жизни. Мама...

– Ваша Светлость, – послышался рядом глухой голос графа, – пойдемте внутрь. Там... портные.

– Конечно, Ваше Сиятельство. – спокойно ответила я, держа спину идеально прямо. Беды – это колья. И чем больше ты их глотаешь, тем прямее должна быть твоя спина. А неприятности – это море. Но тонуть тоже надо с достоинством. Чем выше задерешь нос, тем меньше шансов нахлебаться горечи. – Идемте.

И мы пошли. Портные ушили по моим размерам одно из готовых платьев, которое я выбрала почти не глядя. Служанки помогли собраться и сделать прическу. И за час до рассвета, когда все ушли, я подошла к окну, сжимая в руке последний элемент своего наряда – вуаль. Глядя на горизонт, медленно охватываемый пламенем рассвета, я просто стояла, не думая ни о чем. Если моя жизнь – корабль, то в чьих руках штурвал?

Когда первый луч солнца коснулся моих ресниц, дверь в комнату открылась. Я думала, за мной пришли слуги, но, обернувшись, увидела там герцога. Он стоял на пороге, мрачно оглядывая мой наряд сверху вниз. Облегчать ему задачу и задавать вопросы я не стала, ожидая, когда он сам сообщит о цели своего визита. Слез, извинений и уверений в любви я от него уже не ждала, но то что он сказал...

– Однажды настанет день, Хелира, – подняв на меня непроницаемый взгляд, зло произнес герцог, – когда ты пожалеешь, что не умерла.

Наверное, надо было что-то сказать, задать какие-то вопросы или просто послать его к Проклятому, но на горле словно чья-то рука сжалась – ни слова не выдавить. Я так и стояла, молча глядя на собственного отца, которого теперь совсем не узнавала. Да мы и раньше не были сильно близки, но я... Проклятье! Я всю жизнь старалась, училась, совершенствовалась, чтобы он хотя бы раз меня похвалил! Хотя бы раз.

Свадьба – это не то, что брачующиеся могут решить сами в дворянском обществе. Мы с самого начала знали, что нам подберут соответствующую пару, и будет большим счастьем даже не обрести любовь, а просто иметь хоть каплю уважения к супругу. Чаще всего обряд Единения проводится, когда дети только рождаются. Своего рода договор об обязательствах сыграть свадьбу, когда придет положенное время. То, что мы с сестрой не связаны с кем-то с детства, говорит лишь о том, что герцог еще не определился, с кем бы хотел породниться. Через два года мы должны были бы дебютировать во дворце, чтобы дворянство могло познакомиться с нами лично. Но мой дебют, видимо, не состоится. И я не сожалею об этом.

В моих мыслях я представляла день обряда в тоске по дому и родным, страх перед будущим супругом из-за неизвестности, но никак не предполагала, что буду стоять в синем церемониальном платье и надеяться поскорее увидеть графа, чтобы он увез меня так далеко, где о герцоге Феранийском даже и не слышали. Мой обряд стал для меня не долгом перед честью семьи, не тяжким бременем, которое должны нести все дворяне для укрепления связей, а избавлением и утешением в постигшем меня горе. Крепче сжав в кулаке вуаль, я смотрела, как отец раздраженно выдыхает и, больше не говоря ни слова, разворачивается и уходит. А за окном послышался стук копыт.

Я скорее почувствовала, чем догадалась, кто к нам приехал. Стены комнаты для прислуги давили на меня с невообразимой силой, воздух словно закончился, и, пока я не начала задыхаться, подхватила юбку и побежала прочь из этого дома, обронив вуаль где-то по пути. Со второго этажа на первый, оттуда по коридору к двери, мимо слуг и дворецкого, мимо Дорина и учителя истории, наружу и вниз по ступеням.

– Госпожа? – раздался впереди взволнованный голос старого графа, который только прибыл в наше поместье и еще даже не до конца слез с коня.

– Доброго утра, Ваше Сиятельство. – остановившись перед стариком, предельно спокойно поприветствовала его я, но сбившееся дыхание выдавало меня с головой. Да, я бежала. Да, это неприлично. Да, мне стыдно. Но тяжкие думы отступили в тень, когда я рассмотрела графа Элиота.

– Д... Гхм. Доброго утра, Ваша Светлость. – растерявшись, поторопился так же вежливо поприветствовать меня он.

Он был облачен в белую рубашку, синие брюки в тон моему платью и камзол с воланами. Все это дело довершал огромный пушистый бант на шее. На огромном графе традиционный церемониальный наряд дворянина смотрелся, как... Как... Как на мне смотрелись бы его полные латные доспехи – смешно, нелепо и совсем чужеродно. Я даже вдруг вспомнила, как однажды отдала Тее заморскую игрушку в виде лесного медведя, которую нам подарили на день рождения какие-то люди из числа гостей. Теяра так обрадовалась, что сшила ему одежду из шелка и флера, украсив все это бусинами и брошками. Надо ли говорить, как я хохотала, когда увидела творение сестры? Надо ли говорить, чего мне стоило сдержаться сейчас при виде графа?

– Вы прекрасно выглядите, госпожа. – не очень уверенно произнес он, не совсем понимая, почему я кусаю губы и становлюсь все больше похожей на свеклу.

Только этикет спас меня в этой ситуации, потому что я едва не брякнула "вы тоже выглядите прекрасно", после чего обязательно рассмеялась бы, вогнав графа в крайне неудобное положение, а, может даже, опозорив его. Камзол ощутимо трещал по его плечам, выдавая в нем изделие из лавки готовой одежды. Мне с платьем-то он помог, а вот о себе позаботиться не успел. Я понимаю, что еще рано делать выводы и расслабляться, но удержаться от открытой улыбки я не смогла.