В оригинале (по-итальянски) этот отрывок весьма неоднозначен, поскольку сначала Никколо описывает христианство как бесхребетное, но затем указывает на его могущество, и все же Макиавелли нельзя называть знатоком теологии. Более того, записывая этот отрывок из «Размышлений», он раздумывал над собственным опытом, не говоря уже о том, что он хотел угодить друзьям из садов Ручеллаи.[16] Кроме того, указывая на праздность (ozio) и гражданскую доблесть (virtu) в понимании римлян, Макиавелли выразил не столько негативное отношение к христианству, сколько желание увидеть христианство более мужественным. Так или иначе, он считал, что свободной воли — не обязательно в христианском понимании — достаточно, чтобы преодолеть превратности судьбы.

С самого рождения Макиавелли воспитывался в христианских традициях, но благодаря своему закоренелому скептицизму он нередко пренебрегал догматами церкви. Однажды его другу Франческо Веттори пришлось напомнить Никколо о том, что в праздничные дни необходимо ходить на мессу. Как мы еще увидим, Макиавелли был равнодушен не только к религиозным обрядам, хотя иногда те, кто нарушал церковные предписания повергали его в смущение. Несмотря на то что во многих его трудах религия — в соответствии с древнеримской традицией — неразрывно связана с гражданским долгом, в одном отрывке из «Истории Флоренции», где описывается визит во Флоренцию герцога Миланского Галеаццо Мария Сфорца в 1471 году, Никколо выходит за рамки подобных классических примеров:

Можно предположить, что Макиавелли стремился произвести впечатление на своих церковных наставников (в конце концов, он писал «Историю Флоренции» по заказу папы Климента VII), однако мы можем и заключить, что при всем цинизме, антиклерикализме и богохульстве Никколо отличался консервативностью в том, что касалось надлежащего поведения в определенных обстоятельствах: во время Великого поста он попросту не ел мяса. В его сатирическом сочинении «Правила общества любителей наслаждений» (Capitoli peruna Compagnia di Piacere) приведен отрывок, в котором членам некоего вымышленного братства приписывается обвинение в оскорблении величества (Laesae Majestatis), состоявшее в том, что «во время мессы они беспрестанно не оглядывались и не старались быть как можно незаметнее». Этот отрывок свидетельствует о неприязни Макиавелли ко множеству благонравных лицемеров, населявших Флоренцию, — возможно, включая и членов одного из религиозных братств, к которому он сам принадлежал. Не менее консервативным Никколо становился (подобно всякому флорентийцу), когда дело касалось семейных ценностей, несмотря на свое пристрастие к волокитству. Сыну Гвидо Макиавелли постоянно подчеркивал важность житейских принципов. «Не горюйте и тратьте меньше, чем могли бы», — напишет он, завершив письмо словами: «Храни вас Бог».

Храни вас Бог! Возможно, этой заключительной фразой Никколо всего лишь отдал дань тогдашней эпистолярной традиции, однако это плохо сочетается с нашим представлением о дерзком Макиавелли, который, по словам Джовио и других, умер «безбожником». Аламанно Сальвиати, который его терпеть не мог, однажды написал Никколо: «Не берусь утверждать, что в вашей душе нет веры, ее скорее осталось немного». А его внук Джулиано де Риччи однажды заметил, что «во всех сочинениях Никколо был чрезвычайно несдержан, причем не только в нападках на мирян и церковников, но и в своей привычке объяснять все естественными или случайными причинами». И все же Риччи жил в совершенно иной религиозной и интеллектуальной среде. Также любопытно отметить, что в поздней переписке Макиавелли все чаще упоминается Бог. Возможно, он решил, что возраст и политическая неразбериха на родине и за рубежом требовали более активного участия высших сил, превосходящих обычную фортуну. Даже оставаясь скептиком, с религиозной точки зрения Макиавелли оказывается человеком весьма противоречивым, признававшим ценности как метафизические, так и земные, и подобно своим согражданам, обладавшим дерзким нравом.[17] И Никколо, как истинный флорентиец, никогда не отказывал себе в удовольствии поучаствовать в споре, колко пошутить или поразить добропорядочных буржуа.