— А меня Машей и зовут, — покраснела девчонка.

— Извини, я не знала. Так чего спросить-то хотела?

— А к вам можно записаться? Ну, в юнармейцы?

— У нас есть командир, а я не уполномочена вести такие разговоры. После завтрака найдёшь меня, тогда и отведу к нашему командиру.

— А вам, правда, оружие дают? А только пистолеты? — её сразу обступили остальные ребята.

— Не только ПМ, но и «ксюхи». Правда я вчера была ранена, и автомат забрал один из наших взрослых бойцов. А так — да, у нас есть право на ношение оружия на территории всего анклава.

— А ты…ой, вы, — поправился один из мальчишек — вчера правильно, что этого ушлёпка замочили. Ну, этого, Филипка — сынка мэра. Он у нас в анклаве всех достал.

— А его дружки? — мгновенно среагировала девушка.

— Эти? Эти вчера по щелям попрятались, — парень презрительно сплюнул на землю. — Так, а нам, в смысле — пацанам, тоже можно будет записаться?

— Конечно, — кивнула она.

— А как это — убить человека? — осторожно спросила Маша.

— Сложно сказать… — задумалась Вика — скорее, это нужно пережить. И потом есть люди, а есть нелюди. Вот с этими проще — они враги и если не ты их, то они тебя точно. И без всякой жалости.

— А со скольких лет берут в юнармейцы? — вышел вперёд мальчик лет восьми.

— С двенадцати. Но ты не расстраивайся: будешь каждое утро зарядку делать, физически помогать взрослым, и скоро будешь с нами.

— Что, Звягина, занимаешься популяризацией движения юнармейцев? — сзади раздался знакомый голос Ани.

— Так точно. Провожу разъяснительную работу, тарщ командир.

— В ближайшее время наш взвод преобразуют в роту. Руководство вчера решило именно так. А мне нужны хорошие командиры взводов, — подмигнула Аня. — Так что готовься примерить сержантские лычки и набирай себе людей. Кстати, ты как, в наряды сейчас можешь ходить? Или тебя пока отстранить?

— Нет, не нужно отстранять. Думаю, что в ближайшее время вооружённых нападений не предвидится, с такой вот техникой, — Вика кивнула в сторону танка. — А рука… да ничего ей не будет. Шлагбаум я и одной подыму, если что.

— Тогда всё в твоих руках. И это… попроси у женщин красную ленточку.

— Для чего?

— За лёгкое ранение, Звягина. Порядок есть порядок. Нашьёшь себе чуть повыше правого кармана кителя.

— Есть.

— Тогда занимайся, а у меня дела ещё, — Аня подала ей руку, и Вика её пожала.

— Вам повезло, — улыбнулась Звягина мальчишкам и девчонкам, следившим за её разговором с командиром. — Могу набрать к себе во взвод, но предупрежу сразу — заниматься буду, как занимались со мной. Кто не уверен, лучше сразу отказаться.

— Я готова! — Маша быстро вырвалась вперёд пацанов. — Запишите меня. Шарапова Маша…э-э-э… Мария.

— Я запомню, — кивнула Вика. — Просто у меня сейчас нет ни ручки, ни бумаги.

— А сколько человек вы к себе возьмёте? — поинтересовался мальчишка, что чуть раньше отвечал на её вопросы.

— Думаю, что пока десяток.

— Тогда и меня возьмите. Я — Пётр Маслов.

— И меня! И меня! — осмелели остальные.

— Ребята! Давайте половина на половину, — улыбнулась Вика. — Девчонкам ведь тоже хочется. Возьму пятерых парней и столько же девчонок.

— Ура! — крикнул кто-то из них.

— Тогда после завтрака давайте соберёмся вот у того КУНГа, — указала она на своё новое место жительства. — И я на всех составлю анкеты.

— Хорошо! Класс! Мы придём!

Глава 24

26 августа 2027 года. Тополиновка. Полдень

Скорбная процессия двигалась к недалёкому холму на юго-востоке от Тополиновки. Гробов не делали. Тела положили на носилки и завернули в камуфляж. Провожали свои и военные. Однако большинство прибывших в анклав новых поселенцев сами по себе подтянулись из деревни и окружили холм. На самой вершине холма павших героев уже ждали могилы. Вырыли добросовестно, в полный рост, подсыпали песочку, чтобы покоиться было мягче. Звягина и Паршина несли члены Совета, юнармейцев свои. По этому поводу чуть не разгорелась дискуссия: юнармейцы встали у носилок и ни за что не хотели отходить. Мочалов приказал не перечить. В молчании поднялись к первому кладбищу анклава, где уже покоились тела погибших бойцов.

В молчании встали над могилами. Мать Вени Скоробогатова рыдала, отец поддерживал её под локоть, но и сам тоже не утирал слёз. Вика не плакала, но на неё было страшно смотреть: потерять за короткое время и мать, и вот теперь отца, последнего родного человека. Ефимов стоял рядом и держал её за руку, как маленькую, но она не вырывалась, вся поглощенная скорбью. Вдова Паршина тихо плакала. В одночасье ставший старшим мужчиной в семье, одиннадцатилетний сын утешал мать:

— Мам, не плачь. Я возьму автомат и отомщу этим гадам.

Мочалов вышел вперёд.

— Сегодня мы хороним героев. Ещё вчера утром никто не знал, доживём ли мы все до вечера, успеет ли подмога. Надо было стоять насмерть. И они стояли! Владимир Сергеевич Звягин, Вячеслав Алексеевич Паршин, Вениамин Скоробогатов, Анастасия Величко. Они отдали свои жизни за то, чтобы мы, оставшиеся в живых, могли жить и жить, не пресмыкаясь перед людоедами из княжества. Вечная память героям! Вечная Слава!

Воинский салют героям был немного не одновременным. Тела опустили в могилы. А потом каждый бросил горсть земли. Каждый. Когда отошли последние военные, на холм потянулись новые переселенцы, и над каждой могилой вырос небольшой курган. Вася Паршин увёл мать, Ефимов увёл Вику. Последними ушли родители Вени.

27 августа 2027 года. д. Тополиновка

После похорон и отъезда транспорта танкистов в обратный путь за новыми переселенцами, на Мочалова и остальных членов Совета навалилось много текущей работы. Оставшиеся в Тополиновке танкисты частью присоединились к тополиновцам, заступив вместе с ними в наряд по охране Тополиновки, частью обеспечивали боеспособность и охрану оставшейся военной техники. Не занятый в нарядах личный состав, разделившись на несколько групп, продолжил шерстить близлежащие деревни. В их задачу входил демонтаж бревенчатой части домов с последующим переносом в анклав. Добротных изб нашлось немного, остальные представляли собой гнилые срубы, чудом державшиеся на фундаменте. Каждое бревно в годных срубах аккуратно пронумеровывалось и также аккуратно укладывалось в