на лавочку. Сил не осталось совершенно. Она с равнодушным взглядом наблюдала, как прибежал патруль, за ним пришли Пасечников и Ефимов. Вика отрешенно смотрела на них всех, не отвечая на задаваемые вопросы. Наконец, к месту происшествия пришёл глава анклава.

— Кто был свидетелем разыгравшегося здесь ЧП? — задал он вопрос собравшимся.

— Командир, девчонка шла в общагу, а этот с его дружками начал приставать к ней, — вышел вперёд молодой парень лет двадцати пяти. — Это же супруга нашего бывшего мэра и их сынок — Филипп…

— Твою мать… — в сердцах сплюнул Сергей — … ведь говорил, что её нужно было сразу отправлять обратно! И что теперь с этими делать?

— А девку судить не будут? — испуганно воскликнула одна из женщин.

— Устав караульной службы анклава. Статья 4, пункт 2 — боец анклава обязан применять оружие в случае явного нападения на него со стороны недружелюбного населения, — мрачно процитировала Вика. — А теперь скажите, за что меня судить?

— Браво! — захлопал Ефимов. — Умыла она нас с тобой, Серёжа!

— Тебя — да, меня — нет, — покачал головой Мочалов. — Я с самого начала не планировал её арестовывать.

— Да как же так? — удивилась другая женщина. — Она же двух человек…

— Но сначала она и ещё одиннадцать юнармейцев встали как один на защиту нашего анклава! И защитили! — голосом, способным заморозить всё вокруг, проорал Мочалов. — Двое из них погибли в бою за наше и ваше светлое будущее, а Виктория и Сергей были ранены. Тут награждать нужно, а не наказывать, к тому же у девушки сегодня отец погиб в бою, защищая, в том числе и вас с детьми. А теперь посмотрите на эту базарную бабу, возомнившую себя здесь главной и кинувшуюся на бойца анклава с половником. Кстати, а кто её пустил в общежитие?

— Она мне угрожала… — вперёд вышла женщина невысокого роста. — Пришлось уступить ей место…

— Вот! И сына это хамло воспитала в том же духе! Ещё раз повторю для всех — любые неуживчивые личности будут изгоняться из анклава. Вы приехали сюда жить в мире и согласии с остальными, а не качать права. Приехали большей частью на готовое, поэтому свой устав оставьте за воротами нашего поселения. Кто не согласен — завтра может уехать обратно. Есть такие желающие? — но ответом Мочалову была тишина. — Тогда продолжайте заселение.

— Пойдём, дочка, домой… — протянул ей руку Ефимов. — Хватит на сегодня стрельбы.

— Дядя Коля… — Вика неумело обняла его одной рукой и зарыдала.

— Всё, Вика, всё… теперь всё будет хорошо…

— Когда папу хоронить будут? — она так и стояла, обняв Ефимова.

— Завтра будем хоронить всех погибших смертью храбрых, — ответил за него Мочалов. — А этих двоих отнести в посадки и прикопать — большего они не достойны.

Они почти подошли к КУНГу, когда Вика вдруг остановилась.

— Что случилось? — встревоженно спросил новоиспечённый приёмный отец.

— Я как-то забыла, что мне бы душ принять, — виновато ответила ему девушка.

— Вот незадача… — почесал он голову — … я ж понимаю, что тебе бы спинку потереть нужно, но я не баба… знаешь, а давай мы к медпункту дойдём? Кто-то из медиков наверняка там сейчас есть и поможет тебе. А?

— И то верно! — улыбнулась она. — Спасибо, дядя Коля. А у тебя, наверное, кровать-то одна в КУНГе? Как же мы спать будем?

— Об этом даже не беспокойся. У меня фактически две комнаты и даже дверь между ними есть. Ты сегодня спишь на моей кровати — чистое бельё у меня имеется, а я перекантуюсь на раскладушке: я запасливый.

— Мне так неудобно…

— Неудобно, дорогуша, трусы через голову надевать, а мы с тобой будем привыкать жить вместе: была у меня когда-то дочь, да сплыла… А вот ты — другое дело, такой дочкой и гордиться можно.

— Дядь Коль… извини, что спрашиваю, но твоя дочь… эм-м… заразилась?

— Нет, Вика, она другой болезнью заразилась — остервенелостью. Это ещё до Чумы было. Она вместе с мамой оттяпала у меня квартиру, так я в ведомственную перебрался. А они квартиру продали и свалили, не знаю куда.

— Ну и дуры, — девушка покрутила пальцем у виска.

— И я такого же мнения.

25 августа 2027 года. д. Тополиновка. Вечер

Совет анклава в тот вечер был многолюдным. Помимо его основных членов, к обсуждению организационных вопросов было привлечено несколько человек, так или иначе сыгравших немаловажную роль в противостоянии христолюбам.

— Итак, товарищи, — взял слово глава анклава — на повестке дня несколько вопросов, которые необходимо решить в ближайшие сутки-двое: погода давать нам фору не будет, а палатки — не лучшее жилище. Кроме того, нужно провести медицинский осмотр всех прибывших и, естественно, начать вакцинацию. Что думаете, Алёна Николаевна? — скосил он взгляд на супругу.

— Приехало триста с небольшим человек. За пару суток осмотр будет произведен. Будем работать на пределе, однако неплохо было бы узнать о наличии медиков среди переселенцев. Тогда мы их первыми обработаем и сразу же введём в штат, чем значительно понизим нагрузку.

— Сергей Анатольевич! — обратился Мочалов к Мохову. — Вы списки привезли?

— Так точно. Вот, — он открыл объёмную папку и передал внушительную стопку листов. — Здесь по всем переселенцам. Как прибывшим в первую волну, так и тем, кто приедет позднее. Сразу скажу, что медики есть — у нас был свой медпункт, в котором трудилось около дюжины фельдшеров, медсестёр и пара врачей.

— Вы можете завтра утром организовать что-то типа построения или как-то иначе отобрать медиков? — спросила у него Мочалова.

— Дело в том, что медики остались на старом месте, — хмуро ответил ей танкист. — В первую волну приехали, в основном, гражданские из нашего городка. Это была просьба Бурцева…

— Да ёпрст… — зашёлся в гневе глава анклава —…он что, у вас там главнокомандующий? Мы и так получили проблему, причём серьёзную!

— Сергей Иванович, а девочку не будут судить?

— Нет, Сергей Анатольевич. Скажу более, я ни при каких обстоятельствах не отдам её на «растерзание». Сегодня юнармейцы доказали всем нам, что они не для красивых селфи взяли в руки оружие. Аня! Спасибо тебе огромное за такую