Для жителей Шенстеда слухи стали реальностью после того, как полицейские вечером второго дня Рождества обошли дома в поселке, сообщив, что арестован подозреваемый в убийстве Боба Доусона.

Все были потрясены. Обитатели поселка настаивали, чтобы их информировали более подробно. Кто-нибудь еще пострадал?.. Это как-нибудь связано со смертью Алисы?.. А как же Вера?.. Но представители полиции были весьма немногословны и просто просили не разъезжаться и на следующий день быть готовыми к даче показаний.

Лишь только сведения о происшедшем дошли до прессы, история Лиса распространилась далеко за пределы долины. Рано утром журналисты собрались у больницы в поисках информации об арестованном подозреваемом и женщине по имени Нэнси, рука которой была сломана в результате удара молотком. В полиции подтвердили только имя убитого и факт, что подозреваемый — бродяга из лагеря, разбитого группой скваттеров под Шенстедом. Тем не менее слухи продолжали распространяться, в первую очередь благодаря Иво, который обнаружил прекрасную возможность подзаработать, передавая сведения журналистам. Он рассказал им, что Нэнси — незаконнорожденная внучка полковника Локайер-Фокса, и газетчики мгновенно стали проводить параллели между нападением на нее и смертью Алисы в марте. Почему семья полковника стала мишенью всех этих нападений?

Вопрос о незаконнорожденности сделал историю еще более пикантной, и начались поиски биологической и приемной матерей девушки. К счастью, Иво не стал говорить по телефону ее звание и фамилию, понимая, что может прогадать и не получить за столь ценную информацию, переданную по телефону, обещанных денег. У Беллы появилась возможность увести Иво в Особняк до того, как он сумел улизнуть и вступить в прямой контакт с кем-то из репортеров. Она отняла у него мобильник и предложила полковнику запереть Иво на ночь в кладовке, но в отсутствие Марка — он повез Нэнси в больницу — Джеймс предпочел откупиться от Иво суммой, не уступавшей той, которую предлагали газетчики.

— Вы ничем не отличаетесь от вашего дружка Лиса, — сказал ему полковник Иво, выписывая чек на оплату и прилагая к нему письмо в свой банк. — Вы оба живете тем, что разрушаете чужую жизнь и за счет этого пытаетесь поживиться. Тем не менее я отдал бы Лису все, что имею, чтобы вернуть жену, а данная сумма — ничтожная плата за душевное спокойствие моей внучки.

— Каждому свое, — ответил Иво, засовывая чек и письмо в карман и злобно улыбаясь Белле, которая стояла, прислонившись к стене библиотеки, — но если из банка позвонят, подтвердите, пожалуйста. Вы сами предложили деньги, поэтому чтоб не было потом никаких отговорок.

Джеймс улыбнулся:

— Я никогда в жизни не нарушал своего слова. В банке у вас не возникнет проблем, если вы сдержите собственные обещания.

— Ну что ж, по рукам.

— По рукам. — Старик поднялся из-за письменного стола. — А теперь, пожалуйста, оставьте мой дом.

— Вы, наверное, шутите. Сейчас два часа ночи. Моя жена и дети спят наверху.

— Они пусть остаются. А вам здесь места нет. — Полковник кивнул Белле: — Попросите, дорогая, зайти Шона Уайетта.

— Зачем вам понадобился полицейский? — забеспокоился Иво.

— Чтобы арестовать вас, если вы сию минуту не покинете мой дом. Вы попытались заработать на человеческой крови, воспользовавшись моим горем из-за смерти жены, убийства садовника и попытки убийства моей внучки. Либо вы оставите мой дом сейчас же и получите деньги по чеку сразу после открытия банка, либо вам придется провести ночь в полиции вместе с вашим другом. Как бы то ни было, путь в этот дом вам навеки закрыт.

Иво нервно перевел взгляд на Беллу.

— Тебе не стоило бы клепать, будто у меня какие-то дела с Лисом. До нашего первого собрания я его вообще не знал.

— Может, и так, — проговорила она, открывая дверь в холл, — но полковник прав. Большой разницы между ним и тобой нет. Вы оба считаете себя гораздо важнее всех остальных. Ну а теперь давай уноси отсюда свою задницу, пока я не рассказала полицейским о наворованном добре у тебя в автобусе.

— А жена и дети? — жалобным голосом произнес Иво, когда Джеймс вышел из-за стола. Бродяга испуганно попятился. — Мне надо им все объяснить.

— Нет необходимости.

— Как я потом найду их без чертова телефона?

Джеймс усмехнулся:

— Наверное, следовало подумать об этом раньше.

— Черт! Самое настоящее несправедливое судилище над честным человеком!

— Ты перестанешь наконец ныть? — с отвращением в голосе воскликнула Белла, отодвигая засовы на входной двери и распахивая ее настежь. — Ты свои тридцать сребреников получил. А теперь вали отсюда без разговоров.

— А моя куртка? — взмолился Иво, как только в помещение ворвался порыв холодного воздуха.

— Обойдешься! — Она взашей вытолкала его в открытую дверь и захлопнула ее массивным плечом. — Полиция не позволит Иво вернуться в лагерь, поэтому он отморозит себе задницу, если не признается, за что мы его выгнали. — Она ухмыльнулась, увидев выражение лица Джеймса. — Сдается мне, вы тоже об этом подумали.

Полковник взял ее за руку.

— Давайте выпьем по стаканчику бренди, дорогая. Мы его заслужили.

* * *

Как только двадцать седьмого декабря на заре сняли все дорожные ограждения, долина оказалась в настоящей осаде, и все надежды на то, что распространению слухов можно будет как-то помешать, испарились. Особняк и Роща находились под охраной полиции, но на фермеров-арендаторов, на семейства Бартлетт и Уэлдон обрушились представители прессы и различных радио- и телекомпаний. Наибольший интерес журналистов вызывал Шенстед-Хаус благодаря короткому интервью о бродягах, которое ранее дал местной газете Джулиан. Сквозь щель во входной двери ему бросили экземпляр газеты, и телефон стал трезвонить непрерывно до тех пор, пока он не отсоединил его. Фотографы слонялись под окнами в надежде сделать снимки, а репортеры выкрикивали вопросы:

— Вы чувствуете ответственность за то, что один из бродяг совершил преступление?

— Вы спускали на них собак? Может быть, из-за этого все и началось?

— Вы называли их в лицо ворами?

— Вы знаете человека, совершившего преступление? Бывал ли он в Шенстеде ранее?

— Что его заинтересовало в Особняке? Почему он убил садовника?

— Почему он напал на внучку полковника?

— Как вы думаете, он действительно является виновником смерти миссис Локайер-Фокс?

* * *

Внутри дома Элеонора сидела на кухне, сжавшись в комок и чувствуя себя беспредельно несчастной. Джулиан, который выглядел ненамного лучше, заперся в кабинете и задернул шторы. На все его звонки Джемме откликался равнодушный автоответчик, тем же заканчивались и все попытки дозвониться до Дика Уэлдона. Оба мобильных были выключены, а обычные телефоны на Шенстедской ферме и на ферме Сквайерсов были постоянно заняты, из чего можно было заключить, что их тоже отсоединили. Напряжение Джулиана росло по мере того, как он все больше понимал, что у него практически не осталось способов выяснить, что все-таки происходит.