1964 г. было всего 5 евреев, — хотя 95 процентов еврейского населения живут в городах и несомненно пред­ставляют тот элемент, из которого обычно вербовались со­ветские активисты. Как известно, списки кандидатов подго­товляются партийными комитетами и, невидимому, они-то и ограничивают число евреев в центральных учреждениях Союза. Достаточно просмотреть списки людей, занимающих высокие посты в партии, в правительстве, в армии и в дипло­матическом корпусе, чтобы получить довольно ясное пред­ставление о действительном положении вещей: евреев там почти нет, а те немногие, кто еще остался на верхушке, игра­ют по существу второстепенную роль. Цитированная выше работа С. Рабиновича вполне подтверждает эту картину.

Среди евреев, занимающих ответственные посты, со­гласно Рабиновичу, находятся Петр Шварцбард — зам. председателя Госплана Белоруссии, Рафаль Элигулашвили — председатель экономического совета Грузии, Марк Злат­кин — главный редактор одного из крупных издательств Грузии, Роберт Златкин — ответственный сотрудник Цен­трального Комитета партии Грузии, Владимир Венгерский — ответственный работник Центр. Комитета партии Узбе­кистана, Исаак Баренбойм — глава строительного треста в Киеве, Илья Игудин — главный редактор газеты в Литве, Нахум Ферштак — заведующий отделом сельскохозяй­ственных инструментов в Узбекистане.[35] Нельзя не отме­тить, что большинство людей, названных в этом списке, ра­ботают в провинции и особенно на Кавказе, где, судя по отчетам разных делегаций, недавно посетивших СССР, антиеврейские настроения распространены гораздо меньше, чем в других частях Союза.

Рабинович почти не упоминает Москву — и именно по­тому, что в Москве на верхушке партии евреев нет. Мы зна­ем, конечно, о Вениамине Дымшице, но и он, несмотря на высокое положение в экономической иерархии страны, не принадлежит к руководящей группе советских деятелей. Да­же редактор нью-йоркской коммунистической еврейской га­зеты «Морнинг Фрайгайт» Поль Новик, после поездки в Сов. Россию в 1965 г. писал, что «евреи исчезли из советского ди­пломатического корпуса и безусловно какие-то формы антиеврейской политики — пережиток культа личности — про­являются в «стране».

Судя по имеющимся сведениям, в Советском Союзе до известной степени сохранилась знакомая еврейской социоло­гии тенденция концентрации евреев в специфических от­раслях экономической жизни страны. Так, напр., евреи очень широко представлены среди профессии экономистов, сре­ди работников учетно-распределительных отделов разных предприятий (бухгалтерия) и т. д., в медицине и в разных технологических научных учреждениях. Советские журналы сообщают, что в 1963 г. среди 128.000 научных работников СССР, имевших докторскую или кандидатскую степень, на­считывалось 7.680 евреев. 20 еврейских врачей входили в Медицинскую Академию и 57 евреев были в Академии Наук. Среди многих народностей России евреи старших поколений занимают пропорционально видное место на верхах науки и искусства. Укажем для примера, что среди лиц, получив­ших ленинскую премию в 1964 г., было 14 евреев (тринад­цать ученых — Бенцион Буль, Соломон Ривкин, Дина Габе, Марк Айзенман, Евгений Сапир, София Белкин, Александр Быстрицкий, Лев Цыбулин, Григорий Острин, Соломон Шайкевич, Зельман Соминский, Ханан Изаксон и Натан Абелев; и одна артистка балета Майя Плисецкая). В 1965 г. ленинскую премию получили известный экономист Леонид Канторович и скрипач Леонид Коган.

В 1966 году среди 19 ученых, удостоившихся ленинской премии, было 5 евреев: Виталий Гинзбург, Самуил Рейнберг, Владимир Бройде, Эмануил Рашба и Евгений Грос. Ту же награду среди 102 инженеров получили 10 евреев: Со­ломон Хазан, Вениамин Зильберберг, Евсей Бененсон, Арон Рабинович, Илья Темпан, Исаак Ханин, Леонид Косой, Аб­рам Зейдель, Леонид Ройтер и Ерохим Эпштейн. В 1967 году ленинскую премию получили известные ученые: Герш Будкер, Илья Лифшиц и Абрам Лясс.

Включая людей, получивших только среднее техническое образование, 427.000 евреев работают по своей спе­циальности. Любопытно, что в июне 1956 г. Екатерина Фурцева, видная коммунистическая деятельница, стоящая близко к верхам партии, жаловалась на то, что в некоторых учреждениях евреи составляли более половины всего пер­сонала. Фурцева предлагала перевести часть евреев-служа­щих в другие учреждения, т. е. установить для евреев, работающих в разных государственных предприятиях, своего рода процентную норму. Мы не знаем, были ли идеи Фурцевой осуществлены.

Статистические данные, относящиеся к этому вопросу, отсутствуют, и поэтому все, что мы знаем об антиеврейской дискриминации в стране, основано лишь на детальном изучении структуры советских предприятий, проведенном разными исследовательскими центрами в Западной Европе и в Америке. Существование антиеврейских ограничений подтверждается также всеми делегациями, посетившими Советский Союз за последние годы. На основании этих источников нужно констатировать, что евреи наталкива­лись на большие затруднения не только при поступлении на работу, но особенно в тех случаях, когда после долго­летней службы они имели право на повышение или на по­лучение более ответственной работы. По-видимому, в анало­гичных случаях т. н. «коренные» элементы получают пред­почтение, а служащие евреи переходят при первой возмож­ности, на пенсию. Этот вопрос особенно остро стоит в отдельных национальных республиках, где евреи должны конкурировать с местной, недавно сформировавшейся ин­теллигенцией.

Этот правительственный курс отражается также на положении еврейских студентов, число которых в 1960 г. составляло 77.117, — при общем количестве в 2.395.545, т. е. всего около 3 процентов. В 1962/63 и в 1963/64 число еврейских студентов повысилось до 79.300 и 82.600 при об­щем количестве в 2.943.700 и 3.260.700. Таким образом, процентное соотношение понизилось до 2,6-2,5 процента. Вячеслав Елютин, министр высшей и средней школы, в 1959 г. заявил в Нью Норке, что процент евреев среди студентов достигает около десяти, но эта цифра не соответству­ет действительности. Конечно, формальных ограничений для студентов-евреев не существует. Но, как известно, условия приема в высшие школы в СССР вообще довольно трудные, а евреи, видимо, должны преодолевать еще до­полнительные препятствия. Многочисленные студенческие делегации, посетившие Сов. Союз, передают, что евреи ис­пытывают специальные затруднения при поступлении в университет в центральных городах — в Москве, Ленин­граде, Харькове, Минске и т. д. Для того, чтобы попасть в Московский или Киевский университет, еврей, получивший среднее образование, должен иметь наивысшие отметки, а иногда даже и это не помогает, т. к. школьное начальство, в известных случаях, отдает предпочтение другим канди­датам. Для евреев, видимо, почти закрыты высшие военные школы и школы, где обучаются будущие дипломаты. От того ли, что евреям не доверяют, или по другим причинам, — советские власти не хотят евреев в этих профессиях.

Нужно сказать, что все эти препятствия ничуть не уменьшили традиционную еврейскую тягу к образованию (конечно, идущую теперь по пути светского, а не религиоз­ного воспитания). Как уже было указано, свыше 80.000 евр. студентов посещают высшие школы Сов. Союза. Если нель­зя попасть в Московский или Киевский университет, — они идут в провинциальные школы: в Таллин, в Тифлис, в Си­бирь, где меньше конкуренции особенно для кандидатов с хорошей подготовкой, полученной в средних школах круп­ных центров.