1962 году. На скамье подсудимых находи­лись служащие разных государственных учреждений, кото­рых обвиняли в незаконном обогащении за счет казны. Сре­ди приблизительно 50-ти привлеченных к суду было 19 евреев. Из 9-ти приговоренных к смертной казни, судя по именам, 3 еврея. 20 октября 1963 г. «Известия» сообщили, что судебные власти готовят процесс шайки преступников, занимавшихся нелегальным трикотажным производством, причем нашли нужным отметить, что все главари этого под­польного предприятия — евреи. (Среди них были Шая Шакерман и Борис Райфман, о которых много писали на За­паде). Из 24-х обвиняемых на процессе в Москве в 1964 г. 10 человек были приговорены к смертной казни, из них было 7 евреев. В августе 1963 г. в Пятигорске трое были при­говорены к смертной казни за спекуляцию золотом и валю­той и среди этих трех был раввин Беньямин Гаврилов. (Смертная казнь была ему впоследствии заменена 15-лет­ним заключением).

Согласно опубликованным на Западе неполным дан­ным, с 1 июля 1961 г. по 1 июля 1963 г. 140 обвиняемых бы­ли приговорены к смертной казни и среди них было 80 ев­реев. Процессы этого рода продолжались и в 1965 году и хорошо осведомленные круги в Америке и в Западной Ев­ропе считают, что в период от 1961 г. до 1965 сотни евреев были приговорены к тяжелым наказаниям в разных горо­дах в Советском Союзе. Даже московский радиокоммен­татор Адамов признал, что среди осужденных за экономи­ческие преступления было много евреев, но при этом прибавил, что это явление не характерно для общего поло­жения евреев в Советском Союзе.

Все же официальные советские круги упорно отрицали, что судебные власти обращаются с евреями иначе, чем с другими обвиняемыми. Геннадий Терехов, ответственный сотрудник центральной советской прокуратуры, заявил на открытом собрании журнала «Советиш Геймланд», что фак­тически число евреев, привлеченных к уголовной ответствен­ности, было пропорционально ниже числа неевреев. Одна­ко, Терехов не привел более подробной информации или точ­ных цифр.

Нужно сказать, что точных данных по этому вопросу никто, конечно, иметь не может. Для того, чтобы составить настоящую статистику евреев, обвиненных и приговоренных по т. н. экономическим преступлениям, нужно было бы изучить громадное количество советских газет и журналов и разные другие советские источники, а также заранее уста­новить что именно попадает под понятие экономических преступлений. Суть дела, однако, не в статистике. Зная со­ветский уклад, очень трудно предположить, чтобы такого рода процессы, повторявшиеся в разных городах Советского Союза, не были результатом заранее продуманного плана. Вернее всего предположить, что власти опять, видимо, ре­шили использовать давно известный метод — выставить ев­реев на показ и на устрашение другим.

Суровость наказаний, включая наличие большого числа евреев среди смертников, вызвала понятную тревогу не только среди евреев, но также и в широких рабочих кругах, среди церковных деятелей и т. д. в Западной Европе и в Соединенных Штатах. Уже в 1963 году Бертран Россель в письме к Хрущеву писал, что советские официальные кру­ги, видимо, «поддерживают антисемитизм...» в России. При этом Россель подчеркнул, что он более всего потрясен мно­гочисленными приговорами евреев к смертной казни. Хру­щев ответил, что в Советском Союзе нет антисемитизма и что все эти обвинения являются ничем иным, как злостной клеветой. Письма Росселя и ответ Хрущева были опубли­кованы в «Правде» и «Известиях» 28 февраля 1963 г. Этим деле не кончилось. К Росселю присоединились многочислен­ные представители либеральной интеллигенции Запада, в том числе Альберт Швейцер, Лайнус Полинг, Франсуа Мо­риак и мн. др. Волна протеста захватила левые просовет­ские и даже чисто коммунистические круги Зап. Европы и Америки. Наученные горьким опытом эпохи «культа лич­ности», они приняли московскую версию процессов с неко­торой подозрительностью. Трудно сказать, как реагировали советские вожди на все эти протесты, особенно на заявле­ния, исходящие из коммунистических кругов. Видимо, на верхах решили, что пропаганда о преобладающей роли ев­реев во всех таких делах зашла слишком далеко. В 1966 г. сведения об экономических процессах и об евреях, совер­шивших разные проступки, появлялись все реже и реже.

Недавно выпущенный советский фильм, где рисуется жизнь и деяния нарушителей экономических законов, уже совер­шенно игнорирует евреев.

Культурная жизнь

В последние годы жизни Сталина произошел полный разгром еврейской культуры в Советском Союзе. Еврейские школы исчезли, еврейские театры и издательства ликвиди­рованы, еврейские газеты закрыты. Та же участь постигла еврейские книги, которые бесследно исчезли из книжных складов и даже библиотек. После прихода к власти т. н. кол­лективного руководства (1953), а потом Хрущева, в еврей­ской печати стран-сателлитов и Запада заговорили о пред­стоящих изменениях в политике по отношению к еврейской культуре. В беседах с разными заграничными делегациями советские представители передавали, что предполагается снова открыть еврейский театр, организовать еврейское из­дательство и возобновить выпуск еврейской газеты, журнала и книг. Вскоре после 20-го съезда коммунистической партии (1956 г.) вновь были допущены на сцене и на радио еврей­ские песни и другие виды еврейского эстрадного искусства. Все это, конечно, создавало оптимистические настроения, которые с особенным усердием поддерживала коммунисти­ческая пресса на Западе.

Эти ожидания больших перемен далеко не оправдались. Вскоре выяснилось, что новые советские вожди относятся без всякой симпатии к еврейским культурным чаяниям и явно не спешили восстановить еврейские учреждения, разгром­ленные во время сталинского террора. «Почему не была вос­становлена культурная деятельность русского еврейства?» — вопрошала варшавская еврейская коммунистическая га­зета «Фольксштимэ» 10 ноября 1956 г. Но ответа на этот вопрос не было. Любопытно, что брошюра о городе Вильно, написанная Р. Шалугой и выпущенная Госиздатом Литов­ской республики в 1957 г., ни одним словом не упоминала об евреях в городе Вильно. При этом Шалуга указывал, что интересующиеся караимами, могут найти много интересных документов о них в виленском Историческом музее. Отме­тим также, что английское издание книжки Николая Ми­хайлова «Glimpses of the U.S.S.R. Its Economy and Geography», вышедшей в Москве в 1960 г., уделяет много места различ­ным народам Советского Союза, но совершенно умалчивает об евреях.

Представители официальных кругов подчеркивали, что евреи могут жить своей национальной жизнью только в Биробиджане, где они располагают своей территориальной базой. Но вне Биробиджана они не могут претендовать на свои отдельные культурные учреждения и должны сливать­ся с русскими, украинцами, татарами и т. п.

Цитируя перепись 1959 года, советский демограф И. Писарев пишет, что свободное развитие народов не исключает возможности отмирания национальных разли­чий. Он специально ссылается на многочисленные смешан­ные браки и подчеркивает другие признаки все возрастаю­щей в Советском Союзе ассимиляции («The Population of the U.S.S.R., Moscow» — год издания не указан).

Впрочем, во время своего пребывания в Нью-Йорке в том же 1959 году, Анастас Микоян