Несколько дней за магазином велось пристальное наблюдение, но оно ничего не дало. Однако 20 января ночью магазин «Дун-Син-Тай» был обчищен. Надежные, как думалось хозяевам, запоры и замки преступники взломали столь искусно, что сомнений не было – работа «медвежатника» Калашникова.

Вот тут и воссияла звезда предателя Лукьянова! По его данным, якобы полученным оперативным путем, на следующий день были произведены аресты грабителей.

«В руки уголовного розыска, – сообщал несколько дней спустя „Дальне-Восточный Телеграф“, – попал вор-рецидивист Андрей Калашников… Прибыв в Читу и не теряя времени, Калашников сразу приступил к организации „дела“. Подыскать сподвижников было не трудно, так как Чита, хотя столица и молодая, подобным материалом обладает в достаточном количестве. Скоро нашлись достойные помощники в лице бывших ссыльнопоселенцев Кровницкого и Журомского. Первый в воровском мире пользовался популярностью виртуознейшего специалиста „по замкам“, да и в действительности был таким. За Кровницким уголовным розыском зарегистрировано за короткий срок 7 краж со взломами, – в магазине Второва, в кооперативе, у Будрина и др. Журомский появился на преступном горизонте после бегства из Верхнеудинской тюрьмы. Пополнив шайку еще Блистратовым, „своим“ человеком, и Андреевым, „новичком“, но подающим большие надежды, Калашников, ставший во главе ее, надумал „обработать“ губком, где, по его расчетам „деньги должны быть“, а охрана – пустяковая. Однако это намерение пришлось оставить, а заняться другим. Шайкой был ограблен китайский магазин, откуда взята мануфактура на сумму около 5 т. р. зол. При розыске мануфактуры было установлено, что милиционеры Белозеров и Петров присвоили часть найденной мануфактуры, за что и были арестованы…»

Своего тезку, Пашку Белозерова, с которым Петров служил в одном участке, он втянул в дело, зная жадность Белозерова, его любовь выпить и покутить на дармовщинку. Во время ограбления, пока «виртуоз по замкам» Кровницкий ломал эти самые замки и запоры, Петров и Белозеров стояли на атанде – прикрывали ограбление. В форме своей милицейской, под видом поста.

Участие Петрова и Белозерова в ограблении, да еще в одной связке с матерыми уголовниками, явилось небывалым позором для читинской милиции, поэтому так стыдливо и дали газетчикам сведения о задержании преступников, мол, это уже в ходе розыска милиционеры позарились на барахло.

Но сдача милиции конкурентов для Бизина и Ленкова на этом не закончилась. Мало ли что могли поведать на допросах Калашников и его подручные. Концы требовалось обрубить! Тертый Калач не нужен был даже в тюремной ипостаси – и там под свои знамена он мог собрать немалое число читинских уголовничков, да и оказывать заметное воздействие на местный преступный мир, ведь давно известно, что для тюремного «телеграфа» высокие стены – не преграда. С другой стороны, Ленков никогда не забывал об им же установленном в шайке законе: в руки сыскарей никому не попадать!

Ниже подписи начальника уголовного розыска под словами «Мне объявлено:» корячились семь росписей задержанных.

В три часа дня 22 января постановление было доставлено курьером в управление городской милиции. Это было воскресенье, потому на месте оказался только помощник начальника гормилиции по строевой части Георгий Арказанов.

Недолго думая, он прошел к начальнику 3-го участка, располагавшегося в этом же здании, а тот тут же вызвал к себе надзирателя Трофима Кривоноса, двадцатипятилетнего жилистого парня среднего роста с маленькими бегающими глазками. Ему и было поручено собрать конвой, чтобы отвести арестованных в тюрьму. Процедура сбора конвоиров затянулась до пяти часов вечера.

За это время Кривонос не только собрал в конвой шестерых – по трое – милиционеров со своего 3-го и соседнего 2-го участков. Еще он нашел Мишку Долгарева, с которым раньше служил вместе.

Долгарь выполнял роль связного между шайкой и Кривоносом. Последний время от времени давал бандитам наводки на грабежи. Но сейчас Трофиму Кривоносу требовалось указание атамана, как поступить. Долгарь не раз говорил Трофиму, что при благоприятных обстоятельствах шайка готова отбить своих людей, задержанных милицией. А уж тут – самый что ни на есть удобный случай: конвой сборный, специально не обученный, время вечернее, выходной день. Устроить тарарам – пока милицейские начальники развернутся!..

Однако Мишка совершенно с противоположной инструкцией от атамана нарисовался: Калач и его подручные в тюрьме не нужны, никакой гарантии нет, что языки не развяжут, а там и до Кости цепочка дотянется, да и нечего делать из Калача тюремного пахана.

Вот так поворот! Трофим сильно удивился, то тут же вспомнил про Костин «закон».

Когда конвой прибыл за семеркой задержанных в арестное помещение гормилиции, Кривонос украдкой шепнул скисшему Пашке Петрову, что в конвое – все свои, а им подготовлен побег. Дескать, как мигну при движении, так и кидайтесь врассыпную. Обрадованный Пашка быстро предупредил подельников о таком удачном повороте дел.

Вскоре семерка арестованных под конвоем семерых милиционеров двинулась по Енисейской улице в сторону тюрьмы. Редкие фонари еле разгоняли сгущающийся мрак. Крепчал мороз, который особенно теребил за уши Калашникова, одетого явно не по сезону: суконный пиджак, намотанный на шею шарф, кепка. Но шел Калач гордо, снисходительно поглядывая на подельников: вот так вот, мол, поняли, караси, что такое воровская спайка и взаимовыручка. Оглядывал конвоиров, дивясь, насколь в роль-то вошли: хари строгие, винторезы наперевес! И где же теантер-то организовали? Пора бы уж разбегаться, чай, не лето, по забайкальской холодрыге в пинжаке фасонить…

Конвоиры от Кривоноса инструктаж тоже получили:

– Товарищи, смотрите в оба глаза! Поведем опаснейших уголовных преступников! Посему предлагаю распределить арестованных. Каждый из нас держит в поле зрения одного – своего закрепленного. На других не отвлекается, чего бы ни произошло. Ежели эта бандитская сволочь задумает сделать ноги – бейте, не раздумывая, но только в закрепленного. Остальные со своих подопечных глаз не спускают! Уразумели? Смотрите, братцы! За собой закрепляю Пашку Петрова, оборотня поганова, который наше милицейское достоинство так непотребно опорочил… Еще раз напоминаю, ежели что, то каждый конвоир знает, за кем его догляд. Проверить оружие!