Министр отложил телеграфный бланк.

– Товарищ Борисов в зале?

– В лазарете он. Получил ранение при задержании бандитов! – раздался голос с места.

– Вот, вот… Потому и спросил, чтобы все это услышали. А население, видите ли, в восторге. Иронизировать не собирался! Пострадал наш товарищ, но задачу выполнил. Честь и хвала ему! И радостно, товарищи, слышать такую оценку от населения. Однако если бы так было всегда и везде. Что так обстоят дела в Сретенске – это хорошо. Зато ничем пока не может похвалиться наша столица. В Чите и Читинском уезде бандиты окончательно распоясались! Стыд и позор, товарищи! Вместо того чтобы демонстрировать пример периферии, мы, в центре, где собраны самые значительные милицейские силы, не можем навести элементарного порядка! Вот только послушайте, что про нас пишет «Дальне-Восточный путь», одна из самых уважаемых газет в Республике.

Докладчик зашелестел газетным листом.

– И что, вы думаете, газета обстановку в Чите утрирует? – Министр выжидательно оглядел собравшихся. – Отнюдь! Город в самом деле начинает походить на осажденный лагерь! Вот еще одна выдержка из этой же самой газеты:

– А? Каково?! Впрочем, об этом и массе других фактов вы не хуже меня знаете из ежедневных сводок. Но хотел бы обратить внимание на другое. Перечисленные преступники, обокравшие мануфактурную лавку, для того, чтобы безнаказанно скрыться, палят из револьверов, швыряют гранаты! О чём это говорит? Прежде всего о том, что воры и грабители сравнялись с убийцами, на тряпки и другое барахло могут преспокойно разменять человеческую жизнь! И это свидетельствует о высшей степени преступного разгула!

Министр откашлялся и продолжил:

– Ограбления и нападения на торговцев, на крестьян, доставляющих в Читу продукты, участились. В округе бродят шайки разбойников, творят свои черные дела. Без-на-ка-зан-но! Почему? Благодаря неопытности и неорганизованности милиции в подавляющем числе случаев!

Выступающий в сердцах бухнул кулаком по трибуне, тут же отозвавшейся утробным гулом.

– Помимо этого среди населения сильно развито производство самогонки и контрабандный провоз из-за границы спирта, китайской водки – хани. Махровым цветом, товарищи, процветает пьянство, подрывающее физическую и духовную мощь народа. Процветает и спекуляция, разоряющая в корне бедное население. Вздутие цен барыгами вызывает справедливый ропот со стороны выведенного из терпения населения. И поэтому, товарищи, нам предстоит в этом году напряженная работа по ликвидации шаек и борьбе с пьянством и спекуляцией.

Министр снова взялся за платок. Продолжил уже не столь эмоционально:

– И текущие дела требуют от милиции максимум знаний, опыта, жизненных сил. А еще, товарищи, такта и неусыпного наблюдения. А для этого, разумеется, требуются достаточные и вполне пригодные к делу сотрудники. Но из кого, товарищи, в основной своей массе вербуется милиция? Скажу прямо: не из каких-либо специально подготовленных работников, а из кого попало. Первый выпуск милицейской инструкторской школы дал нам около пяти десятков подготовленных милиционеров – командиров младшего звена. В полтора раза больше дал второй выпуск. Но совершенный мизер из этих, нами уже выращенных спецов оказался в рядах уголовного розыска – самого нашего главного, товарищи, на сегодняшний день инструмента для борьбы с преступностью. В этом направлении положение дел необходимо немедленно поправить…

Первой ласточкой выполнения министерской директивы оказался Иван Иванович Бойцов. По согласованию между начальником городского угрозыска и начальником Читинской уездной милиции, Ивана перевели старшим агентом в уездный угрозыск.

Уже 2 февраля – первая командировка по уезду. С начальником пятого участка Лукьяновым и шестью милиционерами из управления уездной милиции отправился Бойцов в село Александровское, где располагался первый уездный участок. Для помощи в ликвидации грабительских шаек.

Нетрудно предположить, насколько эффективной оказалась работа милицейской группы при наличии в ней Тимофея Лукьянова. Милиционерам удалось задержать лишь нескольких грабителей-одиночек. Ни один ленковец в расставленные сети не угодил.

Зато в период этого рейда Лукьянов умудрился променять одну из лошадей на продукты и фураж у крестьянина Артамонова, из-за чего вся операция завершилась начальственной взбучкой. И больше всего досталось Бойцову, потому как спрос учинили не столько за утраченную лошадь (это можно было понять в условиях голодухи), сколь за жалкий результат командировки.

Но полученный от начальника уездной милиции разнос не шел ни в какое сравнение с другой неприятностью, хотя она вроде бы напрямую Бойцова не касалась.

Ивана Ивановича неприятно поразило, а вернее сказать, сразило известие о том, что старый его знакомый совершил должностное преступление. Речь шла о Петре Михайловиче Сметанине, помощнике начальника городского угрозыска.

Печальной была история Сметанина. Где, в какой день и час, при каких обстоятельствах, от опостылевшего голода ли или вечной нищеты, от накипевшей злости на то, что жируют другие, – трудно сегодня сказать, что привело этого человека к черте, отделяющей закон от беззакония.

26 февраля поздним вечером во 2-й участок городской милиции прибежал китайский подданный Ли-фу, проживающий по улице Сретенской в доме Горбачева. Китаец заявил, что к нему в квартиру пришли трое вооруженных милиционеров и, угрожая оружием, произвели ограбление, забрав все деньги, которые только были, и часы.

Утром следующего дня Сметанин, придя на работу, как обычно поинтересовался у дежурного происшествиями минувших вечера и ночи. В числе прочих оказалось и сообщение о грабеже на Сретенской.

Тут же Сметанин вызвал к себе старшего агента Александра Дружинина и младшего агента Василия Петрова. Через полчаса и Ли-Фу, и его компаньон Сун-Фун-Сян уже были доставлены в уголовный розыск. Их отвели в темную подвальную комнату, где Сметанин и Дружинин стали избивать китайцев, в основном стараясь ногами и рукоятками револьверов.