Д.М.: И на этом Гоголь заканчивается. (Дружный смех.)

О.Т.: От «Вия» там осталось даже меньше, чем от «Серого автомобиля» Грина в «Господине оформителе».

Д.М.: Важный момент, Олег, и сразу вернемся к «Аменхотепу». В чем главное отличие «Господина оформителя» и сценария Арабова от «Серого автомобиля» Грина?

О.Т.: Во всем. Ничего общего, кроме того, что тут автомобиль и там автомобиль, тут кукла и там кукла. Больше ничего.

Д.М.: Там ведь нет господина оформителя.

О.Т.: Ничего общего. Это просто был трюк для того, чтобы худсовет режиссерских курсов утвердил сценарий. Мы написали «по мотивам» – это было специально для худсовета, чтобы они там подумали: «Ну, ладно, допустим».

Д.М.: И они не так внимательно вчитывались, и в то же время имя Грина придавало вес.

О.Т.: Да, потому что у меня уже был идеологический конфликт с руководством курсов.

Д.М.: Там, насколько я помню, тоже есть некий автомобиль, который преследует рассказчика, есть внезапный и крупный выигрыш в карты, есть мулат Гриньо, который проигрывает свое состояние и погибает от кровоизлияния, и есть ожившая красавица-кукла неизвестного происхождения.

О.Т.: Да, какой-то символический автомобиль, который преследует кого-то, какая-то кукла, у Грина она тоже что-то кукольное там говорит и тоже она ушла из магазина и – все, больше ничего. Это другой сюжет, другие герои, другая разработка – вообще ничего общего.

Д.М.: Грубо говоря, «по мотивам» – в прямом смысле по мотивам, потому что взяты лишь какие-то сюжетообразующие элементы и даже имена героев изменены.

О.Т.: Да. Я мог бы куклу взять и из другого сюжета. Например, из «Пигмалиона». Автомобиль тоже можно было откуда-то взять. Да где там автомобиль-то в фильме «Господин оформитель»?

Д.М.: У меня всегда это улыбку вызывало – «по мотивам рассказа Грина «Серый автомобиль», – но когда при этом автомобиль появляется, такое возникает ощущение, что он туда нарочито вставлен для принимающей комиссии. Как инвентарь. Или как элемент пейзажа. Но не как сюжетообразующая деталь.

О.Т.: Так там нет автомобиля, Дима. Есть некое транспортное средство, а автомобиля-то нет. А у Грина в рассказе действительно был автомобиль номер 777, он там неоднократно появлялся, взаимодействовал с героем, исчезал – он был действующим лицом.

Можно было написать: «по пьесе Блока «Балаганчик»». Можно было бы и так сказать. Это чистый трюк. Это как у Гайдая ядерный взрыв, когда что-то вопиюще выпирающее худсоветом выбрасывается из сценария, а основное оставляется. Чтобы в итоге сказали: «Ну, хорошо тогда». «О, так это же по мотивам Грина!» «А, ну ладно…»…

Д.М.: Арабов так же считал, да? Вы же вместе придумали, наверное, ставить Грина?

О.Т.: Нет, просто началось с того, что я говорю: «Юра, мне надо диплом делать, а нет никакого материала. Давай чего-нибудь, что у тебя есть в загашнике». Он говорит: «Ну вот почитай «Серый автомобиль»». Я почитал, говорю: «Нет, меня не прет этот рассказ». Потом он показал еще что-то. И в такой тупиковой ситуации, – что-то надо же делать: «Слушай, ну, давай попробуем еще раз этот рассказ. Давай что-нибудь из него сделаем, вывернем его наизнанку, перевернем, уничтожим, размажем, разберем на составляющие, по страницам, по буквам разберем». Вот в результате – какой-то мотив оттуда, какой-то отсюда, и слепился сюжет.

Д.М.: Получается, что вы изначально вместе пытались историю сочинить?

О.Т.: Да. Этот сюжет был придуман вместе, потом Арабов его просто записал.

Д.М.: А потом вы уже свою режиссерскую версию сделали. Возвращаемся к «Аменхотепу», Олег, – и вот Хома в этом хоре…

О.Т.: Рабочее название было «Хутор Хомы». Да, мальчишка такой, поет себе. Сирота, не знает, откуда он родом. И сочиняет сказки, что он князь. Над ним все потешаются. Но голос у него и в самом деле необычный. Тут к ним приезжает какой-то влиятельный обеспеченный чиновник. А в те времена очень модными были хоры, певчие мальчики. Вельможи дарили друг другу певчих, обменивали – это было круто, статусно. Словом, супертренд среди высшей элиты. Ну, и какой-то чиновник проезжает мимо этих мест, и губернатор ему там что-то «трет». Он говорит: «Слушай, у вас тут…» А там же, замечу, целая селекционная система была. И певчих именно в этих местах почему-то много было – Разумовских взять, например. Алексей Разумовский же из певчих, пел на церковном клиросе, сын обычного казака, а добился места – генерал-фельдмаршал, любовник императрицы. Взлет такой фантастический – из крестьянских певчих – на самую вершину. Вот это и задало модный тренд. В общем, этот вельможа приезжает и говорит: «Ну что, нет чего-нибудь?» А ему отвечают: «У нас уже всех расхватали, сейчас новая селекция начинается, мы все это структурируем». «Ты знаешь, если тебе не лень, вот там есть один опасный райончик, в прошлом году там жестокие бои были, – ну, как эта Чечня, допустим, – там Пугачевское восстание было. И мы вычистили все, но все-таки у нас там беспокойно. Если не боишься, там в деревушке есть мальчишка один. Хочешь посмотреть?» «Да плевать, у меня казаки, охрана», – в общем, поехал. Он приезжает, поднимает всех с утра, они там все просыпаются, он слушает, как они поют, и действительно – тот парень как-то выделяется из всех… Чиновник говорит: «Забираю его в Петербург». А регент хора был приемным отцом мальчишке, по существу. Мальчишка – подкидыш, регент его воспитал, и голос поставил, обучил пению, и все – они как отец и сын. Короче, прощаются они. И на прощание регент говорит: «Ты сирота, тебя подкинули, ты уезжаешь, мы с тобой больше никогда не увидимся, и я просто тебе говорю, чтобы ты знал: сейчас ты будешь проезжать мимо хутора – когда-то там трагедия произошла с твоими отцом и матерью», – но опускает все подробности. В этот момент мальчишку как будто бы включили, и все – больше его ничего не интересует, он просто фиксируется на этой идее – теперь ему нужно попасть на тот хутор. Они собрались, обоз тронулся. Дальше идет цепь сюжетного развития, благодаря которому мальчик все-таки попадает на этот хутор. И, собственно говоря, вся история, все действие сценария охватывает двадцать четыре часа: день, ночь и следующий день. Но поскольку мальчишку включили (а мальчишка непростой, скажем так), то… Инопланетный корабль такой опускается, и все, кто попал в зону, все эти люди, вся экспедиция – граф, казаки, слуги, все, кто вовлечен в историю, – с ними происходят невероятные события, потому что здесь как будто их всех включили на сто градусов, и они все изнутри закипели. И все, что с ними по жизни должно было произойти…

Д.М.: Происходит в эти двадцать четыре часа, понял. Ну, как всегда и бывает.

О.Т.: Кто-то гибнет, кто-то сходит с ума, кого-то казнят – там такой замес идет, очень жестокий.

Д.М.: «Агирре, гнев божий»[105].