– Но это не ты, – сурово прерывает он меня. Когда Кево кашляет, силясь наполнить легкие кислородом, я всхлипываю. – Все в порядке, Блум. Я всю жизнь боролся за это. Я так безмерно горжусь нами. И никогда не мечтал, что встречу такого человека, как ты. Ты сделала для меня больше, чем можешь себе представить. Ты будешь в безопасности. Для меня этого достаточно.

Мои губы дрожат, зрение затуманивается. Я хочу вытереть слезы с глаз, чтобы лучше видеть его, но ни за что не отпущу его руку.

– А для меня – нет. Совсем нет.

– Ты покоришь этот новый мир. Обещай мне.

С яростным вскриком я наклоняюсь вперед и целую Кево. Его губы холоднее, чем обычно, вкус поцелуя соленый от наших слез. Я закрываю глаза и представляю, что нахожусь где-то еще. В другом времени, в другом месте. В другой жизни. Без крови, смертей и решений, на которые есть только один, ужасный ответ.

– Я люблю тебя, – шепчу я ему в губы снова и снова. Я слышу, как он тоже это говорит, но слова не доходят до меня. В голове пусто, сердце перестало болеть. Возможно, оно даже перестало биться. И, наверное, оно уже никогда не сможет ничего почувствовать.

Словно в трансе, я смотрю, как Кэт притягивает Кево к себе и тот поджимает губы. Я знаю, что ему больно. Знаю, что ему срочно нужно в больницу, к Анатолию или к какому-то другому участнику Весеннего Дома. Чтобы исцелиться, Кево нужна энергия. Но знаю я и то, что не смогу его переубедить. Даже если я уберу свою руку, он будет продолжать заряжать камень.

По мере того как знакомое, мягкое давление нарастает в моем сознании, я позволяю этому случиться. Я смотрю на Кево через наши руки, слушая его голос. Он рассказывает мне о своих родителях, о своем доме. В моем сознании его голос звучит сильно и мелодично, как всегда, по нему незаметно, что жизнь продолжает утекать из тела Кево с каждой секундой. Я впитываю каждое слово, сохраняю его и прячу в своем сознании, в своем сердце.

Борись ради меня, – говорю я в какой-то момент. Мои пальцы крепче смыкаются вокруг его рук. – Обещай мне. Останься в живых.

Губы Кево снова искривляются в улыбке.

Мне нравится, когда ты отдаешь мне приказы, Зимняя девушка. Я обещаю.

Через несколько секунд его хватка ослабевает. Пальцы размыкаются, и через мгновение Кево заваливается на бок. Я вскрикиваю и пытаюсь поддержать его, но ловлю лишь пустой воздух. Но прежде чем Кево успевает рухнуть на холодный асфальт, Кэт обхватывает брата руками.

Грудь Кево вздымается и опадает в последний раз, затем все напряжение покидает его тело.

Я вскакиваю на ноги. Мир кружится вокруг меня, голова болит, но ничего этого я не замечаю. Единственное, что имеет значение в этот момент, – это Кево. Кристалл Ванитас выскальзывает из моих пальцев и небрежно падает на землю. Асфальт больно царапает колени, когда я падаю рядом с Кэт. Мое дыхание становится слишком быстрым, слезы жгут глаза, когда я протягиваю руку и трепетно прижимаю ее к щеке Кево. Он не двигается, его кожа ледяная. То, что мой разум еще не готов принять, сердце поняло уже давно. Я не думала, что когда-нибудь снова мне придется ощутить такое же отчаяние, как в день смерти мамы. Но я ошибалась. Когда я сижу рядом с Кэт и смотрю, как она обнимает своего брата, весь мой мир рушится. С той самой ночи, когда состоялся Весенний бал, я постоянно чувствую, что падаю. В моей жизни больше нет постоянства, нет точек опоры, на которые я могла бы ориентироваться. Единственным светлым пятном, которое в ней оставалось, был Кево. Он был моим светом, моей опорой, моей причиной продолжать бороться.

– Ты обещал мне, – шепчут мои онемевшие губы.

Не глядя на меня, Кэт тянется к моей руке и сжимает мои пальцы. Я не знаю, понятия не имею, хочет ли она оказать мне поддержку или нуждается в поддержке сама. Я сжимаю ее руку в ответ, пытаясь вложить в это прикосновение как можно больше утешения, хотя и сама не знаю, где его взять. С каждой секундой эта ужасная ночь становится все чернее.

Проходит несколько минут, прежде чем я замечаю, что вокруг становится тихо. Хаос, царивший во время ритуала, как-то незаметно для меня утих. Когда я отрываю взгляд от лица Кево и поднимаю голову, то понимаю, что люди вокруг нас больше не сражаются. Они стоят на улице, поодиночке или группами, смотрят друг на друга и выглядят такими же озадаченными, как и я в данный момент.

– Сработало, – глухо произносит Кеннет. Когда я непонимающе смотрю на него, он протягивает мне раскрытую ладонь. В ней лежит амулет с кристаллом Ванитас, встроенным в центр. Я моргаю. Не помню, когда уронила амулет, но очевидно, что Кеннет собрал все воедино. И хотя я понимаю, что все это значит, масштаб ситуации даже не доходит до моего сердца.

Мы инициировали Ванитас. Война окончена. Потерянный пятый сезон впервые за тысячелетия занял свое законное место в цикле.

Но это уже не имеет значения. Не для меня. Это то, за что всю свою жизнь боролся Кево. И его больше нет рядом, чтобы отпраздновать этот момент с нами. Увидеть своими глазами то, чего он добился. Для него это уже не представляет никакой ценности, а значит, и для меня тоже.

Кеннет передает амулет Заре, которая молча сидит позади Кэт, и подходит к небольшой группе людей. Какое-то время смотрю ему вслед, потом отворачиваюсь. Я понимаю, что мы должны что-то сделать. Что дело не решается инициированием Ванитас и блокировкой сил людей. Наш мир должен перестроиться, мы должны все обсудить друг с другом, построить новые структуры. По крайней мере, два из пяти Домов в настоящее время лишены лидера – Зима и Ванитас, и я не уверена, что Дома смогут так просто забыть свои обиды друг на друга. Сегодня ночью и за последние несколько недель погибло много людей. Эта война превратила нас в убийц и скорбящих, и я почему-то не могу представить, что она может послужить отправной точкой для чего-то большего.

Отчасти я благодарна Кеннету за то, что он сейчас у руля. Но другая моя часть хочет встать и хорошенько встряхнуть его. Если бы он связался с нами раньше или предупредил, чего ожидать… Если бы он просто принес нам драгоценные камни в ангар, а не заманивал