— Не трогай Шар, Мари!

Ситэрра с трудом узнала голос Короля. Слишком хриплый. Почти не живой. А потом осознала смысл слов и застыла, ничего не понимая. Неужели, даже умирая, не хочет, чтобы безродная шу прикасалась к бесценной собственности клана Дората?

К тому же было поздно. Прежде чем Инэй успел крикнуть, она схватила Шар.

Требование Повелителя Зимы обескуражило не только Мари. Рейм, продолжая прижимать окровавленную жертву к полу, повернул голову. Мгновение, и презрение на бледном лице сменилось потрясением. Глаза расширились, губы беззвучно зашевелились.

Но Мари и сама поняла — что-то не так. Ладони ощутили странное тепло, которое пробравшись под кожу, волной прошло по телу, мобилизуя силу. Она вмиг стала единым целым, мощнейшим оружием, способным сравнять с землей весь Зимний Дворец, а, возможно, и всю Левию. Девушка посмотрела на Шар и покачнулась. Он больше не был прозрачным. Но и белым, как в руках Короля, не стал. Переливался серебром — цветом, которым, как все знали, испокон веков встречал лишь прямых наследников престола…

— Что происходит? — Норда подался вперед, совершив самую страшную ошибку в жизни.

Инэю хватило его слабости. Дрожащие от напряжения ладони обхватили голову смертельного врага. Секунду спустя виски Рейма покрыл лед. Из горла вырвался хрип. Мари вскрикнула, но Король уже отпустил противника и неимоверным усилием воли заставил себя подняться на ноги. Норда же — жалкий и поверженный — рухнул на пол, продолжая смотреть затуманенным взором на юную стихийницу.

— Здесь тебе самое место, Рейм, — тяжело дыша отчеканил Инэй. — У ног Принцессы Зимы…

Глаза главы привилегированного клана моргнули. Через силу. Потом ещё раз. И стали стекленеть. Медленно-медленно. Пока свет не погас навсегда.

Наверное, прошли целые тысячелетия, прежде чем абсолютную тишину зеркального зала громом разрезал взволнованный голос.

— Инэй, что тут твори…

Лучший друг Короля, влетевший внутрь через тайный ход за троном, чуть не споткнулся и не рухнул не хуже убитого Норды.

— О, небо! — выдохнул он благоговейно, переводя шальной взгляд с фигуры на полу на ученицу, продолжающую держать то, что, как ещё недавно казалось, ей не предназначалось. — Но зачем? — Грэм посмотрел на пошатывающегося Инэя.

— Полагаю, хотела приложить фамильную реликвию о голову Рейма, — Король шагнул к Мари, задев ногой тело покойного тестя. Осторожно забрал из рук Шар. — Никогда больше, — проговорил он наставительно, — не трогай его, если хочешь сохранить жизнь в этом змеином гнезде. Здесь даже у стен есть глаза и уши.

— Инэй! Ты ранен? — наконец, сообразил Иллара. — Нужно позвать Хорта!

— Разумеется, — кивнул Король, болезненно морщась. — Но сначала уведи отсюда Мари. Никто не должен знать, что она была здесь. Сейчас, Грэм! Стража вот-вот прорвется.

Мари, не чувствующая больше ни рук, ни ног, перевела полуживой взгляд на дверь, сообразив, что с той стороны раздается громкий стук, и ломается лёд. А потом, чуть не упала, ибо Грэм сделал то, что повергло в ещё больший шок. Склонился в поклоне, приложив правую руку к левому плечу.

— Идите за мной, Ваше Высочество.

Но силы схлынули потоком воды. Колени подогнулись. Сознание поплыло.

— Грэм! — предостерегающе крикнул Инэй.

— Держу!

Мари едва успела почувствовать подхватившие её сильные руки. Глаза застлала всепоглощающая тьма…

****

Это был не настоящий обморок. Мари слышала звуки — шаги Грэма, скрип открывающейся двери. Почувствовала спиной мягкую постель, на которую её осторожно уложили.

— Охранять! — приказал кому-то учитель. — Вели парням найти Миллу Греди. Скажите, у девочки шок. И чтоб ни одна душа не пронюхала, что Мари здесь.

— Слушаюсь, зу Иллара, — поспешно откликнулся Бо Орфи. — Не извольте беспокоиться.

Позже появился и голос дочки Королевского лекаря. Она шепотом отпускала ворчливые замечания об идиотах, живущих во Дворце, а приятель-стражник растерянно крякал, ибо понятия не имел, что стряслось с маленькой подружкой.

— Пей!

Мари закашлялась, когда в рот попала горькая, как полынь, жидкость. Теплые струйки побежали мимо рта. Стихийница попыталась оттолкнуть Миллу, но руки едва слушались. С трудом перевернувшись на левый бок, уткнулась лицом во что-то мягкое.

В голове господствовал жуткий туман, завивался в спирали, сильнее путая мысли. А, впрочем, она не хотела думать. Ни о чём. А тем более, о символе Королевской власти, преданно откликнувшемся на нечаянное прикосновение. "Дората, Дората, Дората", — застучало в висках, разрывая легкие криком боли, ставшим всего лишь стоном…

— Проснись, — попросил знакомый голос. — Давай же, девочка, нужно вставать. У нас в запасе не слишком много времени.

Мари поморщилась, открыв глаза и узнав учителя, сидящего на краешке белоснежной постели под пологом. Приподнялась, опираясь ладонью на воздушную перину. Чувствуя легкий приступ тошноты, постаралась оглядеться и узнала комнату, в которой побывала несколько месяцев назад — после похищения Эльмаром.

Грэма стихийница старалась не замечать.

— Не сомневаюсь, ты бы с удовольствием расцарапала мне лицо, — проговорил он с грустью. — И своему отцу заодно…

Мари вздрогнула, глянула на учителя зверем. Но он продолжил, как ни в чем ни бывало.

— Поверь, всё гораздо сложнее, чем сейчас кажется. Мы только недавно узнали, кто ты. Но не могли обрушить непростую правду, пока твоя сила сходила с ума. Неконтролируемый дар, подпитываемый Шаром Стихий, опаснее любого оружия. Ты могла бы убить саму себя, не желая этого.

Мари не ответила. Наверное, на языке должен был вертеться миллион вопросов. Вот только она не хотела спрашивать. Ей вдруг стало всё равно. Почти.

— У тебя есть право злиться, юная Принцесса, — продолжил Иллара, поняв, что рассчитывать на диалог бессмысленно. — Страшно несправедливо, что ребенок Королевской крови вырос с клеймом шу. Не знаю, что это — судьба, злой рок, но точно не вина тех, кто подарил тебе жизнь. В их планы не входило бросать единственное дитя. Это правда, Мари. Тебя почти шестнадцать лет считали мёртвой.

Небритое лицо исказила мука, но стихийницу это ни капли не тронуло. Потому что Грэм ошибался. Лучше быть презираемой представителями именитых кланов бродяжкой, чем носить фамилию Дората. Сердце проткнул острый шип. Мари, как наяву, увидела холодные синие глаза, в которых столько раз читала отвращение и гнев. Вспомнилось вдруг, как Король впечатал её в стену после нападения на Хладу, или как швырнул к ногам Весты перед свадьбой Мартэна.

— Очень удобное объяснение, — пробормотала Мари, стараясь не расплакаться от обиды, как распоследняя дурочка. — Тогда почему здесь сейчас вы, а не… не… он?

Грэм печально вздохнул.