Ночью, ворочаясь в постели, озлобившийся прусс проклинал все на свете. Особенно он возненавидел Бэзила. Эта невидимая сволочь сокрушила всю его жизнь. Довела до убийства родного дяди! Они там, видите ли, отношения выясняют. Да плевать он хотел на убогих духов. Чтоб им пусто было! Да, Пес боится! Чертовски боится потерять жену, она – единственное, что у него осталось. А друзья пусть сами позаботятся о себе, поди, не дети, как этот никудышный дурачок из Остероде. Фу, даже противно вспоминать. Может, бросить его где-нибудь в лесу? А что, неплохая идея. Как он поступил, когда напал Томас?

Шатаясь и спотыкаясь, Гектор кое-как добрел до столовой. Там было пусто. Тогда он начал колотить по столу, воплями призывая кого-нибудь явиться обслужить постояльца. Заспанный трактирщик в ночном колпаке и со свечкой в руках объяснил, что ночь – не лучшее время для возлияний.

Самыми что ни на есть оскорбительными словами Пес потребовал тотчас налить ему пива, иначе он к чертям собачьим спалит эту убогую харчевню. Грязная брань подействовала должным образом, и вскоре слуга принес полубрату еще штоф пива. Пьянство продолжалось до утра, пока захмелевший до беспамятства дворянин не ткнулся лбом о стол.

– Ты что вытворяешь, совсем башка опухла? – старый знакомый разбудил гуляку.

– А, это ты, сволочная рожа, ну-ну, – голова у Гектора жутко болела, со стоном он руками обхватил ее. – Что, у вас в аду тоже похолодало? Чего приперся?

– Вижу, потянуло на старое. Может, не стоило тебя вытаскивать?

– Где тебе было совладать с Разгалом в одиночку, ты, жалкий недоумок.

– Жаль, но трудности тебя совсем раздавили. Такой ты мне не нужен. После пятого креста можешь отказаться. Я даю тебе такую возможность.

– Вот и проваливай. Ты мне вообще никакой не нужен, сам тащи свои кресты. Жалею, что согласился.

– Я, кажется, тоже ошибся, – дух явно разочаровался. – Только даром время потерял. Придется искать другого ученика. Ты – слабак, Пес. Всегда им был и останешься. Зачем бедный дядя о тебе так пекся, ума не приложу.

– Слушай, ты, отрыжка сатаны, – прусс с силой грохнул по столу, но не удержался и свалился на пол. – Не трожь дядю. Вы его погубили, а теперь и за меня взялись! Ну уж нет, дудки. Убирайся, пока я тебя не уничтожил, гадина!

– Хозяин, да вы что? – к господину подбежал Матиас, чтобы помочь тому подняться.

– И ты проваливай, щенок. Вина мне!

– У нас осталось мало денег, хозяин, а нам еще ехать да ехать.

– Заткнись, мерзавец, – но пощечина, предназначенная мальчишке, цели не достигла, и Гектор вновь грохнулся на пол. – Я продаю твою лошадь.

– Вам лучше отдохнуть, господин. Вы очень устали.

– Не указывай хозяину, грязная чернь. Эй ты, ну-ка неси мне еще пива и вина тоже.

– Простите нас, добрые господа. Человек недавно с войны, был ранен, – подхвативший обмякшее тело Пса Матиас вместе с подоспевшим слугой, кряхтя от натуги, потащил его в комнату на второй этаж.

Весь последующий день, ослабленный ночными возлияниями, прусс провел в своих покоях, будучи не в силах пошевелить даже пальцем. Мальчишка раз десять носил ему студеную воду и паслен, чтоб тот натер виски и хоть немного унял похмелье. К вечеру у Гектора опухло и раскраснелось лицо, руки неимоверно дрожали, во рту образовался склад мертвых кошек. Все нутро горело дьявольским пламенем, слезились глаза, а язык еле ворочался. Однако такое состояние хорошо было знакомо давнему пьянчуге.

Словно дряхлый старик, закутанный в шерстяное одеяло, каким отогревают лошадей, Пес все-таки сполз в обеденный зал. Немногие посетители, равнодушно оглядев пропойцу, вернулись к своему ужину. Матиас проводил господина до дальнего стола в углу и принялся пересчитывать оставшееся серебро. Судя по недовольному возгласу слуги, денег оставалось в обрез. Умоляющим тоном паренек обратился к трактирщику с просьбой накормить их в долг чем-нибудь жиденьким да горяченьким. Хозяину заведения, пережившему ночной кошмар во сне и наяву, затея щуплого мальчишки явно не пришлась по душе. Задарма раздавать еду он не собирался, «иначе сам давно остался бы без штанов».

– Не унижайся, Матиас, – с трудом выговаривая слова, Гектор громко чихнул. – Эй, трактирщик, дай нам еды. Я попрошу денег у Великого магистра Тевтонского ордена или у графа Фламандского. Они рассчитаются с тобой до последнего гроша.

– Чего ж так мелочиться? Они много не дадут, – мальчишка, помощник трактирщика, выглянул из-за спины владельца двора. – Лучше обратиться сразу к папе – он точно не откажет.

– Ты смеешь насмехаться надо мной, маленький паршивец?

– Никак нет, ваша светлость. Я еще на улице углядел в вас Фараона Египетского. Вот-вот подъедет ваш обоз, груженный самоцветами. Я уже слышу топот сотни лучших царских скакунов!

– А ну подойди сюда. Я отверну тебе… – вязкая слюна, забившая глотку, помешала полубрату закончить предложение, но заставила его зайтись в приступе хриплого кашля.

– Тебе лучше исчезнуть отсюда, вонючая пьянь, – один из постояльцев, грозного вида широкоплечий мужчина, уловив тревожный взгляд испуганного хозяина таверны, швырнул в Гектора не до конца объеденную куриную ногу. – Не то я сам отверну твою безмозглую башку.

– Что ты сказал, подлый сын желтоухой собаки? – меткое выражение Вицеля надолго запало полубрату в душу. – Похоже, за амбаром придется рыть две ямы. В твоем сердце нет ни капли уважения, поэтому я вырву его голыми руками.

– Ну, ты сам напросился. Эй, владелец, сегодня твои собаки полакомятся кишками этой уродливой падали.

Прежде чем встать из-за стола, мужлан обтер руки прямо о свой стеганый гамбизон[147]. Когда же он твердой поступью направился к задире, то прусс, длинно сглотнув, слегка пожалел о сказанном. Росту дядька был невысокого, да только вширь раздался поболе, чем вверх. Каждый его шаг сотрясал посуду и проливал пиво из полных кружек других путников, тоже собравшихся в столовой, чтобы отужинать. Поглаживая кустистую бороду, здоровяк все ближе подбирался к грубияну. Бесспорно, стертые кулаки крепыша ранее намяли не один хамский бок и выбили добрую сотню-другую бессовестных зубов.

Пока громила подходил к нему, Пес прикидывал шансы. Бить надо сразу в челюсть – этот прием валит с ног любого зверя – хоть буйвола, хоть кабана. Правда, четко прицелиться не позволяли определенные обстоятельства, ибо Гектор видел будто сквозь мутную пелену, к тому же изображение двоилось. Кроме того, удар должен быть сильным, поскольку, вероятнее всего, он будет единственным. Если африканская обезьяна его переживет, то полубрату точно не сдобровать.

Но сколько силы имел солдат ордена в тот момент? Чтобы использовать сверхвозможности, надо, во-первых, иметь ясную голову, а, во-вторых, применять их осторожно и незаметно. Без мощной оплеухи горному троллю любые щелчки, что мертвому припарки. Словом, шансы на спасение были весьма скромны.