Драйм помотал головой:

— Ковать нельзя, так хоть древки для стрел мастерим, ушки выпиливаем, наконечники прилаживаем — благо у твоего отца старый запас был.

Гильда подала ему полотенце. Драйм взял, поблагодарив. Плясунья неожиданно почувствовала себя лишней, попятилась к двери, но уйти не успела — в кухню ввалился Оружейник. Хмуро глянул на стоявших рядом Гильду и Драйма:

— Полей-ка мне на руки, дочка.

— Как твоя ладонь?

— На беду, заживает. Если из города не уйдем, Либурне придется ею заняться.

— В третий раз? — ахнула Гильда.

— Ладно, пока тремя руками справляемся. — Оружейник исподлобья оглядел Драйма. — Сноровистый ты. Или раньше умел?

— Умел. Лорд Гирэй просил оружейника Ансельма обучить Артура, а заодно и меня. Чтобы могли, если понадобится, и сломанный меч перековать, и подлатать кольчугу. — Отвечая, Драйм поглядывал на Гильду, а она на отца.

Оружейник тоже посмотрел на дочь и велел Драйму:

— Ну-ка пойдем. Поможешь…

— Мне тоже помощь нужна, — перебила Гильда. — Пусть… — она поискала глазами, — пусть воды принесет.

Драйм подхватил ведра и поспешил во двор, к колодцу. «Может, Оружейник смягчится, узнав, что я лорд? Нет, вряд ли… Да и лорд я нынче такой же, как Артур — король».

Оружейник поднялся наверх. Ушла и Плясунья. Вернувшись, Драйм застал Гильду одну. Она старательно терла закопченный котел. Спросила:

— О чем вы так долго разговаривали вчера со Скрипачом?

— Со Скрипачом? — Драйм хотел перелить воду в кадку, но обнаружил, что она полна. Поставил ведра на пол, присел рядом с Гильдой. — Рассказывал легенды о затонувшем городе. Леди Арна их очень любила и записывала… Мы с Артуром прочли уже после ее смерти. Случайно я припомнил одну в разговоре, Скрипач попросил все поведать. Утверждает, — голос Драйма торжественно звучал в полутемной кухне, — что после этих сказаний ему снится музыка…

Гильда оставила работу.

— Я никогда не слышала о затонувшем городе.

— Говорят, в давние времена море плескалось там, где ныне шумит лес. И сейчас еще охотники находят осколки больших раковин или скелеты невиданных рыб… А тогда был белый ровный песок, синяя вода и город на сваях. Богатый, цветущий. Уверяют, что его можно увидеть и ныне, только это не всем дано. И тот, кто повидал волшебный город, не может жить по-прежнему. Короли слагают с себя венцы и отправляются странствовать. Воины вгоняют мечи в ножны и начинают пахать землю. Торговцы забывают о мешках с золотом и мастерят крылья. А иные получают дар прозрения… — Драйм помолчал. — Еще толкуют, будто многие жители прекрасного города прикипели к земле всем сердцем. Среди них была королева Инир. Она сказала подданным: «Море отступает. Нам надо уходить из этих краев». И подданные ответили: «Мы хотим остаться».

«Судьба наша связана с морем, — промолвила королева. — Если решим изменить судьбу, должны изменить обличье».

«Мы согласны», — ответили подданные.

Тогда королева спросила: «Кем пожелаете стать — чайками, тоскующими о море? Змеями, постигшими мудрость земли? Или королями зеленых лесов — прекрасными оленями?»

Драйм смотрел на Гильду. Королева Инир могла быть так же белолица и темноволоса. Наверное, в самые страшные минуты с губ ее не сходила улыбка, а голос звучал мягко и приветливо. Ей можно было довериться всей душой, не страшась измены, — королева Инир не боялась разделить судьбу отверженных.

«В быстрых оленей преврати нас, о королева, в быстрых оленей, летящих зеленой чащей».

— С тех пор появились в здешних лесах белые олени. Говорят, есть среди них олениха с золотой короной на голове.

— Драйм… — начала Гильда и осеклась на полуслове.

В кухню вбежала запыхавшаяся Плясунья:

— Плут вернулся!

* * *

Впервые Артур поднялся в трапезную. Оружейник, его дочка, Плясунья, музыканты и Плут столпились в противоположном конце комнаты, испытывая явное замешательство. Артур застыл в дверях. Свиту его составляли Драйм и Либурне. Драйм мучился сильнее всех. Все это время он был на короткой ноге с обитателями дома, а теперь ему отводилось место подле короля — пусть короля низложенного.

Артур прищуренными глазами обвел собравшихся. На губах его появилась прежняя чарующая улыбка, так что у Плясуньи забилось сердце и слезы чуть не навернулись на глаза. Даже мрачный Оружейник оттаял.

— Чудесный дом и добрые хозяева, — промолвил Артур.

В два шага пересек комнату, остановился подле стола, жестом пригласил всех садиться. Драйм поместился по правую руку, Либурне — по левую. Остальные сгрудились на противоположном конце. Артур будто и не заметил разделявшего их пространства.

— Наверное, здесь нет ни одного человека, который не пострадал бы по моей вине, — спокойно проговорил он. — Вы отплатили мне добром за зло, я этого не забуду. Сейчас, однако, надо подумать, как справиться с общим врагом — Магистром. — Артур выдержал паузу. — Сегодня вечером я должен уйти из города. Надо и вам бежать в Дарль под прикрытием королевской дружины.

«Он рассуждает так, будто дружинники уже свободны», — удивился Оружейник.

— Из города лучше выбираться порознь, — подчеркнул Артур. — Вы согласны?

Все сидевшие за столом кивнули.

— Важен совет каждого, — настаивал Артур. Поглядел на Оружейника.

— Вам идти первому, — буркнул тот, невольно вставая. — Если вас поймают, какой толк бежать остальным?

— Прямой, — мягко откликнулся Артур. — Пока я под пытками не выдал, где скрывался.

Он перевел взгляд на Флейтиста.

— Может, нам проскользнуть уже после того, как дружина будет на свободе? — спросил тот. — В суматохе это легче сделать.

— Беда в том, — объяснил Артур, — что дружинники вырвутся ночью, а на ночь ворота запирают.

— Лучше миновать ворота днем, — подал голос Плут. — Дожидаться вечера не стоит — стражники будут особо бдительны. А днем и народу побольше…

Артур на мгновение задумался, остальные ждали его решения.

— Нет, — с явным сожалением произнес он, — днем грим заметнее.

Больше никто ничего придумать не смог.

— Предлагаю, — начал Артур, — двинуться в путь на закате, за час до закрытия ворот. В это время самый большой поток народа, все торопятся вернуться домой до темноты.

Остальные молча согласились и заерзали на скамьях, придвигаясь ближе друг к другу.

Артур продолжал:

— Я пойду первым. Со мной… — Он поглядел на Драйма.

— Нельзя мне с вами, — воспротивился тот. — Мне грим не поможет, на любого навлеку беду.

Артур заметно рассердился, но сказать ничего не успел, вмешалась Плясунья: