— Ничего не бойся, — шепнул мне Лекс и вышел за дверь.

Месье Бонне пододвинул кресло ближе к моему и мягко сказал:

— Я прошу вас не волноваться и полностью мне довериться. Все, что вы скажете, никогда не покинет пределы этого кабинета. Учитывая особую просьбу нашего общего друга, этот разговор записан не будет. Итак, на что жалуетесь?

Я окончательно успокоилась и рассказала доктору всё. Месье Бонне слушал меня внимательно, время от времени делая какие-то пометки в своем блокноте.

— Поэтому жалуюсь я, доктор, на провал в памяти, — этой фразой завершила я монолог.

— Скажите, мадемуазель, а как обстоят дела с вашим здоровьем в общем?

— Хорошо. То есть ничем серьезным я никогда не болела.

— Давление в норме?

— Да.

— Проблемы с сердцем? С сосудами?

— Господи, нет! Никаких проблем со здоровьем у меня нет и не было. Да и сейчас я себя прекрасно чувствую.

— Вы курите?

— Нет.

— Употребляете алкоголь?

— Месье, ничего крепче вина я не пробовала. Могу по пальцам пересчитать случаи, когда я употребляла алкоголь. Мне всего девятнадцать.

— Я прошу вас не обижаться на некоторые мои вопросы. Но мне необходимо их задать, чтобы помочь вам… Итак, вы сказали, что в тот вечер выпили пару бокалов шампанского?

— Именно, поэтому пьяной я не была. И никакого состояния опьянения не чувствовала. Я просто уснула.

Доктор сделал какую-то запись в блокноте и внимательно посмотрел мне прямо в глаза:

— Наркотики?

— Да что вы, месье! — воскликнула я. — Никогда!

— Не волнуйтесь так, пожалуйста. А что вы ели в тот вечер?

— Да ничего. Только фрукты и немного конфет, шоколадных.

— Хорошо. А нет ли у вас состояния тревоги, беспокойства, паники или чего-либо подобного? Может быть, вам кажется, что за вами следят?

Я стала нервничать, поэтому ответила немного раздраженно:

— Знаете, доктор, состояние паники у меня возникло только тогда, когда я поняла, что совершенно не помню, как вернулась в отель в ту пятницу и как провела субботу. До этого со мной все было в полном порядке, настроение было прекрасным, и чувствовала я себя на седьмом небе от счастья.

— Я понял, мадемуазель, не волнуйтесь. Еще вопрос: не было ли у вас в последнее время приступов тошноты, головокружений, общей слабости?

Я задумалась.

— Пару раз я теряла сознание. Но особого значения этому, уверена, придавать не стоит. С кем не бывает! Обычный обморок.

Месье Бонне заставил меня в мельчайших деталях описать все события, предшествующие обоим обморокам, после чего заявил:

— Что ж, думаю, можно уже позвать нашего друга… Лекс!

Дверь открылась, и к нам вошел Лекс. Присел на диван и вопросительно посмотрел на доктора.

— Что скажешь, Антуан?

— В данный момент — ничего конкретного. Скорее всего, проблемы со здоровьем этой очаровательной девушки не по моей части. Советую вам обратиться к терапевту и неврологу.

— Вот видишь! — я победно посмотрела на Лекса. — Я не сумасшедшая!

— А я так и не считаю, — отмахнулся он и обратился к доктору: — Антуан, так чем все же вызван этот провал в ее памяти?

— Лекс, дорогой, я не могу поставить сейчас никакого диагноза, поскольку, на мой взгляд, заболеваний по части психиатрии у твоей дамы нет. Что касается амнезии, то, как правило, причинами могут быть или серьезная травма головы, или сильнейший стресс. Я так понял, что ни первого, ни второго с мадемуазель не происходило.

— Может, надо сдать какие-то анализы?

Доктор кивнул:

— Я бы не отказался от полного обследования мадемуазель в каком-нибудь стационаре.

— Я не хочу ложиться в больницу! — испугалась я.

— Никто тебя туда и не укладывает, — успокоил меня Лекс. — Антуан, мы не можем обращаться в медицинские учреждения официально, понимаешь? Что нам делать?

— Единственное, чем могу помочь конкретно я — это взять у мадемуазель кровь для исследования. Но проблема в том, что я, повторюсь, не терапевт, у меня нет своей лаборатории. Я могу выписать вам направление анонимно, но ты тогда сам ищи того, кто сделает такой анализ, не нарушая вашу конфиденциальность.

— Без проблем, — сказал Лекс. — Бери у нее кровь, а я сам отвезу ее потом на исследование в Париж.

На том мы и решили. Медсестра месье Бонне взяла у меня кровь из вены, а доктор выписал направление, которое вместе с пробиркой вручил Лексу, посоветовав передать ее в лабораторию как можно скорее. Поблагодарив месье Бонне и простившись, мы вышли на улицу.

— И что дальше? — спросила я.

— Я немедленно еду в Париж. Постараюсь вернуться как можно скорее.

— А я?

— А ты продолжаешь отдыхать и ждешь меня…

Я остановилась и посмотрела на Лекса:

— Тебе, наверное, это неприятно, но… Завтра вторник, и я встречусь с Александром.

Лекс ласково погладил меня по щеке:

— Николь, я все понимаю. Конечно, я ревную, ну и что? Ты должна с ним встретиться обязательно: вдруг он все сможет объяснить. Поговори с ним о субботе, только осторожно, хорошо? И вообще: не бросайся в омут с головой, узнайте друг друга получше. Хотя, как я могу такое советовать, если сам…

Он замолчал, а потом крепко прижал меня к себе:

— Ох, Николь, Николь…

— Лекс, какой ты хороший… — прошептала я. — Не сердись на меня, ладно?

— Разве я могу на тебя сердиться? — улыбнулся он. — Это невозможно. Так, хватит сантиментов! Пошли быстрее, я провожу тебя до отеля и поеду.

— Спасибо, что помогаешь мне! — сказала я и поцеловала его в щеку.

У отеля мы простились, и я поднялась к себе в номер. Было уже почти три часа, поэтому я решила пообедать в отеле, а вечером сходить на пляж, окунуться в чистую, прохладную воду Ла-Манша и смыть с себя все тревоги и волнения.

На следующий день, утром, я отправилась на пристань. Катеров и яхт было мало: видно, большинство ушли в море, поэтому, уже подходя, я быстро увидела Александра, шагающего туда-сюда по причалу. Я вспомнила наши поцелуи, его слова, и сердце мое забилось чаще. В конце концов, я не выдержала и пустилась бежать. Он заметил меня и тоже побежал навстречу.

— Привет! — радостно сказала я и бросилась в его объятия.

— Николь, милая… — шептал он, целуя мои волосы, глаза, губы. — Не видел тебя всего пару дней, а уже схожу с ума!

— Я тоже, — призналась я ему, и в моих словах, как вы понимаете, было много правды. Но в тот момент я об этом и не думала: я обнимала своего принца, чувствовала прикосновения родных рук, слышала любимый голос и была просто счастлива.