В общем, решил — в Совпроф пойду! Нудно — зато сытно! И квартира нужна, да ещё трёхкомнатная. Это меня больше всего убедило. Не всю жизнь же жить с родителями! А так, кто тебе даст трёхкомнатную квартиру, тем более врачу! А быт, как известно вульгарным марксистам — определяет сознание! Вот с таким настроением и пришёл на распределительную комиссию, где председательствовал профессор по психиатрии, проректор по научной работе института — Хасанов. А заместителем был большой Хамидов, и прочая мелочь до 5 человек. «На вас заявка из Совпрофа», — понимающими хитрыми глазами объявил мне, взяв мои бумаги в руки, профессор Хамидов. «Как?! — удивился Хасанов. — Такой грамотный врач, как вы, и в Совпроф?! Вы же ко мне на кафедру приходили! Я вообще удивляюсь, что вы к нему на терапию пошли!» — с улыбкой указал он в сторону Хамидова. «Вот память и внимательность! — подумал я. — Оказывается, он меня тогда заметил из окна и понял, что я пришёл записываться к нему в ординатуру». — «Ты не понимаешь! — сказал Хамидов Хасанову. — Ты представляешь, что такое Совпроф?! Это оклад 200 рублей или больше, это квартира и прочие блага!». — «А-а-а», — несколько разочаровано сказал Хасанов. «Ну что, идёте туда?» — спросил Хамидов. «Иду», — неуверенно ответил я.

В понедельник пошёл «сдаваться» в Совпроф, недалеко от Совета Министров, от ТаджикИНТИ. «Уродки» отказали — пошёл к «красавице»! Здесь когда-то читал лекцию приглашённый нами профессор-экономист Терещенко. Настроение: как будто не было этих 8 лет учёбы, как будто опять возвращаюсь в ТаджикИНТИ работать старшим инженером-новатором, но возможно, уже не старшим, а самым старшим новатором! В приёмной председателя Совпрофа Мирзаидовой наткнулся на неё саму. «А, вы пришли, очень хорошо! Мы вас уже ждали с нетерпением — работы много! Пойдёмте, я вам покажу ваш отдел, рабочий стол», — завела меня в комнату размером примерно, как и в межотраслевом отделе в ТаджикИНТИ, и тоже с четырьмя столами. Но сотрудники были покрупнее: один — метр девяносто ростом, примерно, занимался лёгкой промышленностью республики, по виду мог бы и тяжёлой заняться; другой — метр восемьдесят пять, примерно, ростом и не худой, занимался пищевой промышленностью. Они были специалистами в этих областях. И ещё два пустых стола: один для меня — пока худого, другой пустой. «Это наш специалист по машиностроению здесь сидит — Черепов фамилия, он сейчас в отпуске, через неделю вернётся». — «Какой Черепов?» — не удержался я. — «Неужели тот самый, из ТаджикИНТИ, из той же комнаты, где и я сидел?!» — промелькнуло ужасное подозрение. «Он не из ТаджикИНТИ?!» — спросил я у 190 см ростом, с надеждой, что не тот. «Да, да из ТаджикИНТИ, именно! — обрадовался 190 см ростом. — А вы его знаете?!». — «Да, слегка, — промямлил я и подумал: — Вот тебе вновь „закон парных случаев“ сработал!». — «Значит, обрадуете его!»

«Вот, теперь у вас и врач есть», — указала на меня Мирзаидова, довольная тем, что все ещё и знают друг друга, и на «круги своя» вернулись! «Каждый сверчок — знай свой шесток!» — пронеслось у меня. «Прекрасно! — обрадовались 190 и 185 сантиметровые сотрудники. — Можно будет лечиться!». — «А сейчас пойдёмте! — продолжила Мирзаидова. — Я вам ваше основное рабочее место покажу». И завела меня в помещение, на дверях которого было указано «Бухгалтерия». Я заметно побледнел и похудел тут же! «Лидия Ивановна!» — обратилась Мирзаидова к 60-летней Лидии Ивановне в чёрных нарукавниках, чтобы локти не протирались. «От постоянного сидения, возможно, и на заду имеет защитные приспособления? И мне, скорее всего, такие же выдадут», — понял я. «Лидия Ивановна, введите нашего доверенного врача в курс дела, в его обязанности», — распорядилась Мирзаидова и ушла. «Вон, видите 4 шкафа?!» — указала Лидия Ивановна на огромные стеллажи, как в библиотеке с книгами мировой литературы. «И что?» — обречённо спросил я. «Там видите больничные листы? А вон там — в углу — еще три мешка, мест на стеллажах не хватает! Сколько просила поставить еще хотя бы пару шкафов, но так и не допросилась! Нужно ещё стеллажи приобретать, но вам пока хватит работы и с этими!». — «А что делать?» — нервно спросил я. «Что, не знаете?! Разве раньше не работали в Совпрофе?!». — «Нет», — выдохнул я со слабой надеждой, что скажет: «Тогда идите домой, такие нам не нужны!». «Вам нужно все эти больничные листы внимательно проверить: все ли правильно выданы, или есть нарушения? Вы же врач! Мыто не понимаем диагнозов, длительности лечения. Затем составите отчёт, графики разные, и если выявите нарушения, поедете в эти медсанчасти их проверять. Но вам надо вначале все эти больничные листы разобрать — эти и те в мешках! Как разберёте, мы вам ещё мно-о-о-о-го мешков принесём из подвала! Это только небольшая часть больничных листов! — как бы издевалась Лидия Ивановна, почувствовав, что я перепуган. — У нас, к сожалению, места не хватает, а больничных листов — ох как хватает!». Посидел до обеда с ехидной Лидией Ивановной, которая сопела, пыхтела, всё что-то считала, а я успел за это время просмотреть 5 больничных листов. «Ну, можно обедать! — объявила старая бумажная крыса, как на заводе когда-то слышал. — Вы где обедаете — в столовой через дорогу или в столовой Совета Министров?». — «В столовой Совета Министров!» — ответил я уверенно, как солдат Бельфер по отцовскому военному анекдоту. Хоть аппетита и не было, но все равно пошёл в столовую Совета Министров, куда меня повёл «190-сантиметровый», сказавший милиционеру: «Наш, завтра будет пропуск!». «Оказывается, „наших“ всегда пускают! — еще раз понял я. — Ну вот, наконец, дослужился! 8 лет учёбы всего, красный диплом! И я могу, наконец, из этого котла есть, рядом с председателем Госплана! Всё же выше поднялся! Теперь уже директор ТаджикИНТИ не имеет права сказать: „Как ти сюда попали?!“. Пошлю подальше! Имеет ли он право сюда ходить?! А я „наш“! Черепову, старому и новому коллеге, расскажу, как интересно было в институте, в клинической ординатуре. Есть что рассказать! И ему, наверное, интересно будет. Будет считать, что я был в командировке и вернулся на „круги своя“». У каждого был свой путь за это время. У Черепова — через многолетнюю работу в ТаджикИНТИ, а я — через мединститут, клиническую ординатуру, а конец тот же: «Летай иль ползай, конец известен… Я с ним, с Череповым, теперь из одного корыта в Совете Министров есть буду! И кто знает, если б остался в ТаджикИНТИ до сих пор, то дослужился ли бы до такого?! А теперь я его догнал — Черепова!». — «Здесь хорошо кормят! — сказал 190-сантиметровый, прервав мои размышления. — Сегодня пышки вижу, сметана, кура, пирог с грибочками и компотик! Причём, можешь получить порцию, какую угодно большую, и всё за 50 копеек! Наложат с верхом! У тебя что, аппетита нет?! — удивился он, видя, что я лениво ковыряюсь в тарелке. — А у меня ничего, если второе не хочешь, то я могу?!».

После сытного обеда страшно не хотелось к Лидии Ивановне обратно. И я решил — к Мирзаидовой! «Что случилось? — спросила она меня. — Заболели? Бледный какой-то!». — «Вы ещё не издали приказ? — с надеждой спросил я. — Не издавайте, я лучше честно, сразу вам скажу. Я не могу здесь работать!». — «Как это, не можете?! Вы уже работаете!». — «Нет! — осмелел я. — Я не работаю и не буду работать! Эта работа не для меня. Я врач, а не бухгалтер, и не хочу здесь работать. Я врач!». — «Мы вас полгода ждали! Мы бы другого нашли! Сюда многие хотят, такой наплыв был, а мы всем отказали! Что теперь нам делать?!». — «Ничего, найдёте, здесь вкусно кормят, оклад, квартира». — «Конечно, найдём, и к нам многие хотят, но мы вас ждали, считали, что вы именно тот, который нам нужен!». — «Я тоже так считал». — «Ну, знаете, я напишу письмо в Минздрав, так не поступают, вы нас подвели!». — «Я завтра уже не приеду». — «Как знаете». Вышел на улицу, как будто бы из тюрьмы уволился! Свежий воздух охладил слегка разгорячённое лицо и вспотевший лоб.