Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Хорошо, — произнес он холодно. — Крылья тебе отныне не повинуются, как и лапы. Остальное — можно. Показывай.
Я сосредоточился, создал чашку горячего кофе, упаковку сыра, нарезанного изумительно ровными и одинаковыми ломтиками, любой маг сразу обратит внимание, что рука человеческая не в состоянии соблюсти такую точность…
Он заинтересовался, взял левой рукой чашку, принюхался, бесстрашно отхлебнул. На лице появилось задумчивое выражение.
— Да, этот напиток в самом деле неведом…
— Попробуйте сыр, — предложил я.
— А что в нем особенного?
— Увидите.
Он наконец выпустил из ладони амулет и взял в другую руку ломоть сыра. Я с сильно бьющимся сердцем смотрел, как откусил слегка, брови сдвинуты на переносице, старается разобраться во вкусовых ощущениях… была не была, мой последний шанс, крылья и лапы у меня обездвижены, но…
Я напряг мышцы груди и с такой силой плюнул огнем, словно это мой последний вздох на свете. Страшная ревущая струя огня ударила в колдуна, прижала к стене. Камень моментально раскалился, стал багровым и текучим, как мед первого сбора. К моему ужасу, колдун лишь закрыл глаза ладонью, пережидая бьющий в лицо огонь.
Тело мое заскрипело, я сумел заставить себя двинуться вперед, моя лапа поднялась, а когти сомкнулись на амулете как раз в момент, когда колдун сам вскинул руку. Его пальцы упали поверх моих когтей, ужас исказил лицо, а я, догадываясь, что угадал, рванул амулет на себя.
Цепочка порвалась, камешек остался в моей лапе. Колдун отшатнулся, в глазах страх и ненависть.
— Перехитрил? — прошипел он. — Ничего ты не перехитрил!
Он повернулся и ринулся в темный зев. Я взревел и бросился за ним следом, больно ударился плечами, застряв в узком проходе, и зашипел от злости.
— Я буду сторожить тебя здесь, — проревел я люто, — хоть всю жизнь!
Издали донесся злобный хохот и затихающий крик:
— Я вернусь к тебе раньше…
Я дернулся, пытаясь освободиться, но по дури засадил себя так, что если колдун вернется, то забьет меня простой палкой, как попавшую в ловушку крысу.
Кляня свой идиотизм, где драконство ни при чем, это я сам такой весь умный, закрыл глаза и торопливо сосредоточился на возвращении в человека. Все тело жутко зудит и чешется, даже пошло волдырями из-за ускоренной перестройки, нельзя так часто туда и обратно.
Когда сумел подняться с четверенек, сразу же тихохонько вошел в темную щель. На этот раз осторожничал так, что из-за попытки смотреть сразу во всех диапазонах закружилась голова, а к горлу подступила тошнота. Держась за стену, вытащил меч и, держа его наготове, двинулся по узкому ходу. Здесь двум людям трудно разойтись, а я сунулся драконом, дурак…
Шарик света, который я создал уже машинально, понесся впереди, высвечивая стены ярко и празднично. Я слегка пригасил иллюминацию, вполне и совсем слабого света, вообще-то могу и без него, но с этим сгустком можно отвлечь внимание, а для меня и доли секунды в счет…
Пещера то ли грубо высечена в толще горы, то ли сама возникла, как дупло в дереве, пол удивительно ровный, что меня всегда удивляет в таких местах, стены в безобразных вертикальных складках, похожих на глубокие морщины. На каменных столбах, наполовину вросших в стены, трепещут яркие огни и разбрасывают вместе с яркими бликами темные угрожающие тени.
Я задержал дыхание, факелы полыхают без всяких подставок, чаш, прямо из гладкой поверхности камня. Ненавижу магию, если ее создаю не я, мне можно, я ж не во зло, а для себя и других. В середине скопище сталагмитов, на кончиках каждого холодно блещут огоньки, похожие на огни святого Эльма, настолько прямые и строгие, что никакая сила и никакой ураган не в силах заставить их погаснуть или хотя бы затрепетать.
Еще дальше прямо в стены вделаны медные изваяния отвратительных зверей, химеры, не люблю эти уродства, что-то отвратительное, болезненно извращенное.
— Предлагаю сдаться, — крикнул я во весь голос.
В ответ было гробовое молчание, потом издали донесся голос, полный изумления:
— Это кто еще там?..
— Догадайся с трех раз, — ответил я. — Правда, если ошибешься хоть однажды…
— Ах ты, сволочь! — раздался яростный вопль. — Так вот…
— Ага, — крикнул я. — Сдаешься?
— Как же я сразу… Ты сейчас умрешь!
— О Господи, достало это однообразие…
Я потихоньку крался вперед, очередной шедевр из красной меди уплыл в сторону, в полутьме я увидел, как ярл-колдун, на ходу доставая ключ, подбежал к массивному сундуку и трясущимися руками сунул его в замочную скважину. Я крепче сжал рукоять меча, дыхание из груди вырывается с хрипами, осталось не больше двадцати шагов, в этот момент ярл повернул ключ и сразу же откинул крышку.
Я торопливо остановился, из сундука пошел легкий синий дымок, принял очертания человеческой фигуры, уплотнился. Колдун повернул в мою сторону голову, на лице злое торжество.
— Прощайся с жизнью, ничтожество!
— Это ты себе? — крикнул я.
Призрак выплыл из сундука плавно, без рывков. Колдун обеими руками сделал движение, словно бросил его на меня. Я торопливо ухватился за крест.
— Во имя Отца и Сына, — сказал я, — и Святого Духа. Да исчезнет всякий, отрицающий его и выступающий супротив…
Призрак замедлял движение. На лице ярла отразился испуг, недоумение, он снова сделал движение обеими руками, я стискивал в ладони крест, чувствуя прилив уверенности.
— Да исчезнет Тьма!.. — сказал я громко. — Да расточатся враги Твои!..
Призрак остановился, не дойдя до меня двух шагов. Я чувствовал смертельный холод от его присутствия, зубы начали лязгать, а на стенах выступил иней.
Ярл вскрикнул:
— Убей его!
— Убийство запрещено первой же заповедью, — сказал я. — И подтверждено моими законами Хаммурапи.
Он закричал:
— Этот мир не принадлежит Ему!
— Ему все принадлежит, — возразил я.
Он зло расхохотался.
— Тогда почему нас не уничтожит?
— Дает время раскаяться, — ответил я.
— Глупо! — выкрикнул ярл. В голосе звучал непередаваемый сарказм. — Непроходимая дурость!
— И я так думаю, — согласился я. — Но многие действия взрослых кажутся детям непроходимой глупостью. Даже дурью… Сдавайся! Обещаю тебе двухразовое питание в тюрьме и несложный ручной труд. А потом досрочное освобождение…
— Умри!
— И повышение квалификации, — пообещал я. — И вообще… умным людям драться просто стыдно. Мы ж не дети…
Призрак, почти оставленный без внимания, дергался во все стороны, словно выстиранная рубашка под ветром на плохо натянутой веревке. Наконец его разорвало, как туман, и развеяло по пещере.