Это брехня, подумал я великодушно, но хорошая, полезная. Омаль и король смотрели на меня с ожиданием, я сказал быстро:

— Все, нас раскрыли. Теперь очень быстро отступаем. Бегом. Сломя голову. Сейчас важно убежать и спрятаться.

Король сказал с негодованием:

— А как же королевское достоинство?

— Потом наверстаете, — заверил Омаль.

— В этом и есть высший класс, — заверил я. — Повернуться к превосходящему силами врагу и красиво встретить смерть в бою может и простой кнехт, чего мы от него и требуем прямо Уставом, Правилами, Уложениями, а также косвенно — героическими песнями, балладами и романсерами. А вот отступить, чтобы потом победить, — решится только король!

Омаль схватил короля за мантию и потащил к выходу. Король некоторое время тупо упирался, я погрозил ему пальцем, он вытаращил глаза.

Омаль оглянулся и крикнул обеспокоенно:

— А вы, мой господин?

— Сейчас колдун, — объяснил я, — пошлет со всех трех башен своих людей вниз. Особенно тех, кто вооружен Небесными Иглами, звездными стрелами, Клубками Ночи, Костяными Решетками и прочей гадостью. Надеюсь, даже если вдруг найдут вас, не станут на вас их тратить…

Король спросил оскорбленно:

— Это почему же?

— Из уважения, — ответил я дипломатично. — Только не задирайтесь сами.

Омаль крикнул уже из дверного проема:

— Мы увидим, как их порвет дракон?

— Быстрее! — заорал я.

Они исчезли, я торопливо метнулся в боковой ход, пронесся через залы, как дикий олень, за которым несется стая охотничьих псов. Надо все рассчитать по секундам и появиться наверху в тот момент, когда стрелки с самым опасным для меня оружием сбегут по длинной винтовой лестнице и промчатся через первые два-три зала. Впрочем, вполне вероятно, что сразу после выхода из башни начнут осторожничать и пойдут мелкими шажками, останавливаясь и прислушиваясь…

Навстречу блеснул ясный день, распахнулась панорама мирной зеленой долины. Я упал на пол и велел себе стать драконом, побыстрее драконом, крылья, чешуя и крепкие лапы, все как можно скорее, пусть даже не самым крупным, главное — поскорее…

Я уже слышал голоса, приближаются десятки людей, идут осторожно, что и спасло мою шкуру, у меня все еще голова трещит, а перед глазами плывет, велел себе стать незримым, полностью незримым, метнулся из дворца, мощно оттолкнувшись всеми четырьмя и отчаянно работая крыльями.

Колдуна нет на башне, сердце замерло, где-то просчет, пошел вокруг нее, лихорадочно прикидывая, что же делать теперь, просчитался где-то, но внизу распахнулась дверь башни и показалась высокая костлявая фигура ярла. Он вышел настороженный, весь внимание на раскрытые восточные ворота во дворец, куда вбежали его отборные воины со смертоносным для драконов оружием в руках.

Сердце мое прыгнуло ликующе, я еще сам не решил, что делать, но инстинкт перехватил руль. Мое тело круто пошло вниз, колдун слишком уж настороженно всматривается и вслушивается в то, что делается там впереди, где его люди должны вступить в бой с попавшим в западню драконом. Он вскинул голову лишь затем, чтобы увидеть хищно выпущенные когти.

Я ухватил его и, ударяя по воздуху крыльями с такой силой, что затрещали суставы в плечах, торопливо поднялся в воздух и сразу же взял в сторону от жилых кварталов. Из дворца выбежали крохотные фигурки, я увидел вскинутые руки.

Крылья мои, словно сами по себе, изменили угол и ударили еще чаще. Внизу блеснули серебряные искорки, в мою сторону понеслись, увеличиваясь в размерах, блестящие стрелы. Я смотрел расширенными в ужасе глазами, готовился в последний момент сделать рывок в сторону, вдруг да пролетят мимо…

Первая стрела замедлила полет, опустила острый наконечник и пошла вниз, за нею еще четыре, я шумно выдохнул, и тут все тело скрутила острая боль. Лапы онемели, я попытался разжать их и выпустить колдуна, но пальцы не слушались.

Он поднял искаженное болью и злобой лицо, я увидел в горящих желтым огнем глазах триумф.

— Тупая тварь, — прошипел он, — полагал, что обманул?.. Да, обманул!.. Я недооценил тебя, животное… Но сейчас ты в моей власти, дракон…

Я стиснул челюсти и попытался замедлить полет, однако тело не слушалось. Крылья мои мерно бьют по воздуху, подчиняясь чужой власти, шея не гнется, сволочь и это предусмотрела, а пасть остается закрытой…

Впереди вырастает отвесная мрачная гора. Везде щели, каверны, пустоты, словно в изъеденном кариесом зубе или столетнем дубе, где в дуплах живут совы, белки и множество всяких тварей. Я чувствовал, как мое тело, не слушаясь хозяина, несет нас к самой высокой норе. Лапы приподняли колдуна, держат эту сволочь просто нежно, крылья распахнулись, я опустился на каменную площадку, сильно откинувшись назад и больно тормозя задом по острым камням.

Лапы разжались, колдун не удержался на ногах, упал, но тут же поднялся, отступил к стене и повернулся. На злом ликующем лице злорадство и садистское наслаждение.

— Я тебя сейчас убью, — процедил он. — Могу убить. Могу убить так, как тебе даже не снилось. Ты будешь умирать много дней и все это время вопить от боли и умолять прикончить тебя.

Я ощутил, что могу поворачивать голову, даже раскрывать пасть, а это значит, мне дают возможность что-то промямлить.

— Можете, — сказал я приниженно, — это значит… можете и не убить?

Он расхохотался с полным осознанием своей власти.

— Могу. Но надо ли мне это?

— Надо, — ответил я убежденно.

— Почему? — спросил он с интересом.

— Я могу быть полезен.

— Чем же? Крупной летающей тварью?

Я сказал осторожно:

— Ею тоже. Но кроме того, я многое видел, многое узнал… Вы же охотитесь за знаниями?

Он расхохотался.

— Я охочусь за властью! А власть порождают знания. Самую крепкую и надежную, а не мечи, как думают дураки. Потому я охочусь за знаниями, верно. Но что ты можешь, чего не могу я?

— Могу показать, — предложил я.

Он расхохотался.

— Чтобы ты попытался удрать?

Я сказал твердо:

— Господин, я признаю вашу силу! И покоряюсь ей. Но мы из одного клана мыслителей и дознавателей истины, а что нам мелкие дрязги ничтожных людишек? Мы не должны враждовать и воевать, а мои умения будут всецело в вашем распоряжении!

Он фыркнул насмешливо:

— У тебя ничего нет такого, что не знал бы я!

— Позвольте показать, — попросил я смиренно.

— Показывай, — ответил он насмешливо.

— Я не могу шевельнуться, — ответил я, — а нужно, чтобы мог хоть немного…

Он взял в ладонь амулет, сжал, тот засветился недобрым багровым огнем, как пылающий уголь.