— Да кто вы такой? — Моему терпению пришел конец, и я ударил кулаком по столу, но Фахир даже не вздрогнул. Стало ясно, что его прежнее простодушие — всего лишь маска.

Мне не давали покоя стоявшие на столе часы — тонкая черная секундная стрелка безостановочно перескакивала от черточки к черточке. Я устал от загадок и людей, которые были не теми, кем казались.

Фахир тяжело вздохнул.

— Скажу так: я прошел подготовку в израильском военном флоте.

— МОССАД? — настаивал я.

Он предпочел не отвечать.

— Никто из нас не мог предвидеть землетрясение, — заметила Амелия. — Мы все считали, что Изабелла успеет добраться до астрариума и изменит срок своей смерти. Мы с Фахиром предусмотрели любую случайность, какую только могли вообразить.

— А как я вписывался в ваши планы и почему унаследовал астрариум?

— Вы лозоходец, воплощение Осириса. Вы и должны воссоединить астрариум с мумией Нектанеба. Это единственный способ избежать Маат — политического и духовного хаоса — и предотвратить наступление эры Сета.

Она указала на черно-белый телевизор в углу. Звук был приглушен, но я понял, что шел репортаж о встрече Садата с Ассадом, о последней остановке египетского президента перед разговором с Бегином — саммите, на котором должна присутствовать Рэйчел.

— А что такое эра Сета? Провал мирных переговоров? — скептически спросил я.

— Не стройте из себя идиота, это вам не идет, — разозлилась Амелия. — Страх заставляет вас держаться за маленький знакомый мир, в котором вам удобнее. Принц Маджед воспользуется астрариумом не только для того, чтобы уничтожить Садата, но начнет в регионе опустошительную войну, которая дестабилизирует все соседние страны. Поверьте, наступит нечто вроде ада…

— Довольно, Амелия, — прервал ее Фахир. — Мы теряем время. Мосри скоро обнаружит, где мы находимся. Оливер, Ваз — ключ к механизму — у вас?

— У меня благодаря старинному другу Амелии профессору Сильвио. Но ведь, Амелия, вы сами его украли?

— Чтобы не могли воспользоваться другие. Я опасалась, что найдутся люди, готовые злоупотребить могуществом машины, и оказалась права. — Она внезапно осеклась, догадавшись, что означает встревоженное выражение моего лица. — Так вы запустили механизм. Очень глупо с вашей стороны. Чертовски самонадеянно.

Раздавленный шквалом последних событий, я рухнул в кресло и признал:

— Грешен высокомерием.

— Не редкость среди ученых. Так когда срок вашей смерти?

— Вы можете мне помочь? Я в курсе, что сначала вы тоже были членом секты.

— Но покинула ее после первого пришествия Сета. И Изабелле следовало так поступить. С того момента ее карьеру направлял Джованни — в какой-то мере даже после своей смерти. Затем она подпала под влияние Гермеса Хемидеса.

— И он отправил ее на Гоа.

— Когда я получила должность преподавателя в Оксфорде и почувствовала, что завоевала доверие Изабеллы, то объяснила ей, какие ужасные поступки совершал ее дед и как манипулировал событиями. Она мне не верила, не могла поверить. Потом вы оба снова вернулись в Египет. Гермес прослышал, что Изабелла близка к находке астрариума, и убедил ее присутствовать на кое-каких обрядах. Она по наивности согласилась.

— Я об этом понятия не имел. Эх, если бы она мне сказала…

— Вы бы ей поверили?

Мне не было надобности отвечать. По лицу Амелии я понял, что ей меня жаль.

— Боюсь, Оливер, вам придется сыграть свою роль, пусть даже она вам противна. Я уже пыталась донести до вас в опере: это история великой любви. Когда Банафрит, старшая жена и сестра Нектанеба, узнала о заговоре с целью убийства фараона, думаю, она была готова пойти на смерть, только бы спасти своего любовника. Кто знает, преуспела в этом жрица или нет. Можно представить такую сцену: Банафрит — член религиозного клана, и поэтому, причастная к их бесчестной политике, рвется предупредить Нектанеба об опасности, но сделать это очень непросто. В заговоре против фараона участвуют очень многие, даже кое-кто из членов его семьи. И будущее целого народа зависит от того, успеет Банафрит вовремя его предупредить или нет. Что мне известно доподлинно: заговор организовали почитатели Сета — его культ стремится возродить Хью Уоллингтон. Пришествие Сета символизирует хаос, он олицетворение аморального зла, фашистской стороны личности.

— Постойте, я наблюдал его пришествие в катакомбах. Как это было устроено?

— Почему вы решили, что все было устроено?

Я не ответил. Мысль, что Сет являлся в самом деле, сильно тревожила.

— Игры Гермеса и его приятелей — опасное занятие. Они вызывают тайные силы зла. Гермес все еще пользуется влиянием и, как в свое время Джованни, сколотил вокруг себя небольшой кружок приверженцев.

Я вспомнил похожую на Изабеллу молодую женщину. Гермес, должно быть, привлек ее из-за ее сходства с моей женой — знал, что я неизбежно пойду за ней следом.

— Надо учитывать, — продолжала Амелия, — когда собираются единомышленники, их желания и воля сливаются. Одно это уже могучая сила — энергия, которой часто пользуются харизматические политические лидеры. Вспомните Гитлера, Сталина, Мао — это были личности, способные зажечь одновременно сотни тысяч людей. Юнг тоже верил в возможность массового гипноза, алхимию веры. Итак, Оливер, я дала психологическое объяснение, которое вам удобнее и проще принять.

— Мне предстоит умереть через… — я посмотрел на настенные часы, — шестнадцать с половиной часов. Поэтому в данный момент трудно ожидать, что что-то может улучшить мне настроение. — Я язвительно рассмеялся, остальные мрачно промолчали. — Что скажете о Хью Уоллингтоне? На кого он работает? Он участвовал в обряде, когда хотели меня запугать?

— Участвовал. Гермес вел опасную двойную игру. Он боится Уоллингтона, но Уоллингтон ему нужен в качестве Гора. Думаю, он рассчитывает обойти Уоллингтона и завладеть астрариумом. Бедняга, у него ничего не получится. Уоллингтон слишком силен. Не сомневаюсь, что он заключил сделку: после того как Маджед воспользуется астрариумом, артефакт должен перейти к нему. Посмотрим правде в глаза: если Маджед получит астрариум, последствия будут ужасными — страна окажется в хаосе и тьме и под диктатурой принца погрязнет в бедности. Даже сам Сет не смог бы нанести Египту большего урона. Уоллингтон мечтает переписать библейскую историю. Как ученый он очень честолюбив. И хочет обрести бессмертие — но не такое, какого добиваются Гермес и Маджед.

Мы вздрогнули, услышав стук в дверь. Амелия кивнула, и Фахир пошел узнать, в чем дело. Слышно было, как он с кем-то говорит по-арабски. Через минуту он вернулся.

— Гермес Хемидес совершил самоубийство. Повесился в камере.

Я закрыл лицо руками.

— Господи Иисусе!

Амелия дотронулась до моей руки, и прикосновение ее прохладной ладони подействовало ободряюще.