Эти слова были оскорбительными, и я знал это, но я никогда не был дипломатом и не умел скрывать своего непредвзятого мнения. Мне так и не простили этого злого предсказания, особенно потому, что, к несчастью, оно оказалось верным. 51-я бомбардировочная группа, оснащенная блиц-бомбардировщиками, уже была готова к боевым действиям, теперь началось переоснащение 54-й, 27-и и 6-й бомбардировочных групп. Минуло несколько недель до того, как оно на самом деле началось, их летчики хлынули потоком в наши обучающие истребительные части. Для подготовки пилота 9-го авиакорпуса (истребителя) требовалось 65 тонн горючего, в то время как для обычной подготовки летчика-истребителя всего-навсего 25 тонн горючего, причем это только теоретически. Вплоть до окончания войны практически ни одна из столь странно возникших бомбардировочных групп так и не вступила успешно в бой ни в качестве блиц-бомбардировщиков, ни в качестве истребителей.

На данный момент в моем распоряжении находились несколько испытательных модифицированных "Ме-262".

В соответствии с мнением руководства планы, связанные с блиц-бомбардировщиком, никак не могли пересекаться с этими самолетами, и поэтому их мне оставили как своего рода хобби. Конечно, планы, связанные с истребителями, благополучно умерли естественной смертью, когда Шпеер не оказал нам поддержки, но все-таки благодаря именно ему несколько "Ме-262" нашли свою дорогу к нам. Причем это было не всегда так просто, потому что после того громадного скандала Гитлер взял контроль над производством реактивных истребителей под свое личное наблюдение. Каждую неделю данные с производства должны были ложиться к нему на стол. Он проверял их тщательно и подозрительно и сам лично размещал их. Так что в этот период войны главнокомандующий всеми военными силами распределял не только пехотные батальоны и зенитные батареи, но даже отдельные самолеты.

Между тем я пытался повлиять на компетентных лиц в люфтваффе, в отделах по вооружению и, кроме того, насколько это было мне доступно, на правительство и на партийных лидеров, прося их разделить и поддержать мою точку зрения: изменения бедственной ситуации в воздухе можно добиться только благодаря решительно усиленной системе воздушной обороны рейха, передаче ей в качестве истребителей всех сходящих с ускоренного производства "Ме- 262". Не могу судить о том, насколько это мне удалось.

Возможно, такое постоянное давление могло окончательно сломить стену непонимания. Мои доводы поддерживались самим ходом событий так настойчиво, что больше нельзя было этого не замечать. Активные действия посредством оружия "Фау" замерли из-за утраты баз: запланированные в соответствии с приказом дополнительные наступательные действия бомбардировочной авиации даже не достигли своей начальной точки: все парализовал недостаток горючего, готовые бомбардировщики выкатывали из-за стен заводов и оставляли на заводских дворах, где они обладали ценностью только для собирателей трофеев. По своей собственной инициативе Шпеер остановил производство бомбардировщиков. Что тогда происходило в сердцах и головах измученных рабочих, техников и инженеров, тех, кто должен был наблюдать, как продукт их самоотверженного труда ни на что больше не годится, разве кроме на то, чтобы быть разрушенным прямо на месте?

Временное решение по оснащению частей бомбардировщиков, в которые не поступало никаких пополнении в технике и которые теперь были без самолетов, усовершенствованными "Ме-262" также ни к чему не привело. Ничто не могло продемонстрировать бессмысленность всей ситуации лучше, чем дневной налет американцев на предприятия Мессершмитта в Аугсбурге и на расположенный по соседству аэродром Лехфельд. Тут располагалась одна из групп бомбардировщиков из переоборудованных "Ме-262" и наша спецкоманда испытателей. Шесть реактивных истребителей, все, что мы сумели, выслать против атакующей стороны, оказались не в силах защитить от уничтожения на земле шестьдесят "Ме-262", предназначавшихся к использованию в виде блиц=бомбардировщиков.

Наконец, в октябре 1944 года я получил приказ Геринга сформировать часть реактивных истребителей из двух испытательных команд Лехфельда, которую пошлют на запад. Их успехи позже убедили Гитлера, что "Ме-262" был действительно превосходным самолетом-истребителем. Удивительно, что данное предложение шло от Гиммлера — для того чтобы осуществить выполнение столь скромного решения, касающегося только люфтваффе, Герингу понадобилась поддержка человека с таким влиянием и положением! То, что Гиммлер взял на себя инициативу, было приятно, но, помимо этого, здесь имелись свои недостатки — теперь СС не только вмешивались во все дела, относившиеся к "Фау" и производству реактивных самолетов, но и в чисто оперативные вопросы.

Поступления "Ме-262" в истребительную авиацию были теперь куда больше и щедрее. Тем временем начали производить первые реактивные бомбардировщики "арадо". "Аг-234В", оснащенный двумя реактивными двигателями "юнкерс", обладал максимальной скоростью 680 км/ч при высоте полета 5500 м и мог нести бомбовую нагрузку порядка 2 тонн вместе с 800 галлонами горючего. Этот интересный самолет до окончания войны нес очень полезную службу, особенно как самолет-разведчик. К тому же за каждый "Ar- 234В", попадавший в бомбардировочные и разведывательные авиачасти, Гиглер разрешал, чтобы один "Ме-262" шел на вооружение в истребительную авиацию.

Формирование первой истребительном части из реактивных "Mc-262" — разрешение на это наконец-то было получено, — я доверил лучшему немецкому летчику истребителю, на счету которого было 250 сбитых самолетов, — это был Новотны. Часть формировалась в Ахмере, вблизи от Оснабрюка, причем сам Новотны взялся задело с большим воодушевлением и энергией.

Сам процесс шел хорошими и быстрыми темпами, хотя и приходилось сталкиваться со многими трудностями. Из-за ошибок в самом начале потери при обслуживании и технических неполадках были больше, чем от вражеских действий, тем не менее число неприятельских самолетов сбитых с участием "Ме-262" за эти недели, достигло пятидесяти.

8 октября 1944 года я посетил первый полк реактивных истребителей в Ахмере, и в связи с этим пригласил генерал-полковника Келлера, руководителя НСФК (национал-социалистического воздушного корпуса), которого избрали на этот очень важный пост в системе обороны рейха. Мне хотелось поделиться с ним кое-какими соображениями по поводу реактивных истребителей, которые не могли у меня не возникнуть.

На следующее утре тревога! Готовность к бою! К нам приближалось сильное соединение тяжелых американских бомбардировщиков. Едва мы изготовились к бою, как авангард неприятельских самолетов был уже над аэродромом. Мы боялись за каждый из "Ме-262", которые быстро прогревали для взлета. Звено истребителей с поршневыми двигателями, выполнявшее задачу по прикрытию взлета и посадки "Ме-262", уже было вовлечено в тяжелую воздушную схватку. Легкие зенитные пушки, в большом количестве установленные вокруг летного ноля, буквально разрывались от яростной стрельбы. "Мустанги" и "тандерболты" так и не сумели предотвратить подъем в воздух реактивных истребителей, однако положение оставалось критическим и тревожным. Новотны тоже совершил взлет. По радио мы слышали его команды к атаке, но вскоре после того, как он доложил о первом сбитом самолете, один из его двигателей вышел из строя, потом он сообщил, что попытается дотянуть до дома. Он не мог быть далеко. Мы вышли на воздух. Видимость была не очень хорошей — низкая облачность. Вскоре мы услышали свистящий рев "Ме-262", должно быть, это был Новотны, затем до нас донеслись короткие звуки быстрой стрельбы из пушек и пулеметов. Воздушная схватка! А чуть погодя из-за туч вывалился "Ме-262" и вертикально вошел в землю. Потом взрыв и черные клубы дыма. Это был последний бой первого командира полка реактивных истребителей. Тем не менее боевые действии были признаны успешными, что, в свою очередь, повлияло на решение Гитлера в ноябре 1944 года разрешить создание первой группы реактивных самолетов.