Трое здоровяков подхватились со стульев у стены. У всех пистолеты на изготовку. Уже слышали гром, насторожились. Наверняка прибежали сюда из комнаты охраны или посланы из главного холла проверить, что случилось.

— Мне нужен Гневин… — пробормотал Егор. При виде наставленных на него пистолетов его глаза испуганно расширились. Он поспешно вскинул руки, губы испуганно задрожали. Он вскрикнул тонким голосом: — Я безоружен! Пожалуйста! Не стреляйте!

— Стоять смирно! — Парни тут же расслабились. Опустили оружие, двое небрежно сунули за пояс, третий продолжал держать пистолет в руке.

Грубые руки заскользили по телу, ища оружие. Егор постарался предстать маленьким, жалким комочком.

— Чисто! — сказал здоровяк. Теперь расслабились и остальные. Здоровяк опустил руки, грубо толкнул Егора в спину, — Иди! Тебя ждут!

Егор шагнул к двери главного холла. Здоровяки пыхтели сзади. Улыбка на мгновение тронула губы Егора. Но тут же исчезла, его лицо сделалось испуганным. Глаза забегали по сторонам, губы задрожали.

Дверь раскрылась, и перед Егором предстало огромное помещение. Похоже, все внутренности двухэтажного дома были полыми и представляли собой огромный холл, вдоль стен по второму этажу проходил широкий балкон. В холле стоял обширный стол, через равные интервалы красовались декоративные пальмы в кадках. Слева у окна — настоящий бар со стойкой и барменом. Справа, прямо на стене, висело несколько плоских экранов. Наверно, этот зал служил хозяину для приемов и раутов.

— Виктор Петрович! — Здоровяк, который обыскивал его, выбежал вперед. — Он пришел!

От стола к ним повернулся среднего роста, плотный человек неопределенного возраста. Глаза неприветливые, пронзительные. Неприятно находиться под таким взглядом. Егор заглянул в них и тут же опустил свои. Нельзя до времени выказывать свою силу. Сейчас надо показывать только страх.

Судя по всему, это Гневин. Егор не раз видел его фотографию в газетах. И вот теперь довелось свидеться лично. Рядом с Гневиным незаметной, серой тенью стоял невысокий человек. Перед глазами Егора замелькали фотографии, виденные им в газетах. Этот человек всегда был рядом. Незаметно, в сторонке, но рядом. Похоже, это правая рука Гневина Батутов.

Егор продолжал оглядывать комнату. Кроме Гневина и Батутова в холле еще с десяток человек. Это не считая троих провожатых. Оружие? Только подумал, как воображение окрасило всех ярким красным цветом, обозначая стволы. Не важно, под одеждой или в руках. Ого! Оружие есть у всех, кроме Гневина. Оно и понятно! Зачем боссу пистолет, если у него такая армия!

Сердце дрогнуло, застучало сильнее. Мелькнула мысль: «Сколько людей из-за меня одного подняли. Боятся!» Одновременно постарался съежиться еще больше. Теперь дрожал уже всем телом, словно побитая дворняга на морозе.

— А-а! — шагнул ему навстречу Гневин. — Проходите, молодой человек! Проходите! Что имеете нам сказать?

— Я… не хотел! Меня Фекла подбил… — Егор подкинул в голос дрожи, на лице гримаса страха. Его качнуло, словно вот-вот грохнется в обморок. Провожатый не дал упасть, подставил руку. — Я не виноват! Меня Васька подговорил!

Виктор Петрович разочарованно вздохнул. Неужели предчувствие подвело? Шел сюда увидеть настоящую личность, а увидел жалкого слизняка! Не может такого быть! А как же голос по телефону?! В том голосе слышалась сила, а теперь он дрожит от страха.

Егор дрожал перед Гневиным, а сам сканировал все вокруг. В голове чужие эмоции, картинки, образы, обрывки мыслей. Потом увидел странно знакомый затылок. Пригляделся. Это же его собственный затылок! Егор понял, что глядит на себя глазами здоровяка, стоящего сзади. Сосредоточившись изо всех сил, Егор прошептал:

— Достань пистолет! Достань пистолет!

Здоровяк вздрогнул, его рука медленно поползла к поясу.

— Камеру принес? — Голос Гневина сделался скучающим. Раз приехал сюда, нужно быстро делать дело и кончать с этим выскочкой.

Егор продолжал старательно изображать испуг, одновременно держал сознание здоровяка за спиной в крепких тисках силы Роста. Егор вылетел из тела, рванулся вперед. Он пролетел сквозь Гневина, сквозь стену и попал в каморку, где прятали Настю. Она сидела на кровати, обхватив колени руками. Напряженно думала о чем-то. Лицо покрасневшее, заплаканное. Следов насилия нет.

— Я отдам! Я все отдам! — подкинул Егор в голос слезливости. — Только не убивайте Настю!

— А это уже от тебя за… — начал Гневин, но договорить не успел.

Взгляд Егора на мгновение встретился со взглядом Гневина. Похоже, тот что-то понял. Егор поднял руку, здоровяк позади него услужливо сложил в нее пистолет. Егор деловито снял его с предохранителя — два раза на одни грабли не наступает даже дурак — и навел на Гневина. В холле повисла тишина. Никто не мог понять смысла происходящего.

— Зря вы Настю впутали, — прошептали губы Егора. Черное дуло смотрело прямо в переносицу Виктора Петровича. Он окаменел. На лбу выступила испарина.

— Не стрелять! — слабым голосом выдавил он и сглотнул.

— Да! — сказал Егор. — Вот теперь и поговорим! Ты что-то болтал о долгах? Так вот! Ты мне крупно задолжал! За смерть друга! Феклы! Небось даже не знаешь такого?

— Он влез куда не следовало! — проговорил Гневин, стараясь сохранять самообладание. Это не получалось.

Егор ухмыльнулся:

— Что, Петрович?! Не приходилось раньше стоять под дулом пистолета?!

— Н-нет! — Голос Виктора Петровича сорвался. Он нахмурился и постарался взять себя в руки. — Парень, не балуй! Если ты убьешь меня, мои люди позаботятся, чтобы смерть твоя не была легкой! А уж что с девкой твоей сотворят…

Не отрываясь от испуганных глаз Гневина, Егор резко отвел руку назад и три раза нажал на курок. Три выстрела — шум падающих тел. Одного охранника пуля застала на балконе. Он безвольным кулем перевалился через перила и шумно рухнул вниз. Звякнул и покатился по гладкому полу пистолет.

А страшное дуло вновь глядит на Гневина. Среди оставшихся братков пробежала волна растерянности, Егор отчетливо почувствовал запах страха. Они излучали его всеми фибрами. От него был свободен только этот маленький человек — помощник Гневина. Только он стоял в сторонке и спокойно глядел на происходящее. Слишком спокойно.

Остальные поспешно выхватывали пистолеты, дрожащими руками наводили на Егора. Каждый ствол втыкался в его кожу ледяной иглой. Чувства четко сигнализировали, откуда могут прилететь пули, воображение услужливо рисовало, как они рвут его плоть. Пара игл пронзила голову, три — грудь, прямо около сердца.

— Н-не стреляйте! — выкрикнул Гневин. Егор услышал в его голосе едва сдерживаемый страх.

— Ну что? Чувствуешь себя хозяином жизни? А ну как твои боевички уже наложили в штанишки и им теперь плевать на тебя?! Свои шкуры спасать нужно! Пальнут сейчас в меня, и последним моим деянием в этой жизни будет нажатый курок.