Более того, Генри должен был знать и еще кое-что. Джоанна должна предупредить его… нельзя допустить, чтобы секрет, который она узнала вчера ночью, прямо или косвенно стал известен его жене. К Эмме Джоанна если и испытывала какие-то чувства – то вполне доброжелательные. Она догадывалась, что если жена Генри узнает, как ее буквально подсунули ничего не подозревающему мужу, это навсегда разрушит ее счастье. Для себя Джоанна решила так: вся эта печальная история, полная лжи и позора, должна погрузиться во мрак прошлого. Теперь уже не имеет значения, была она законной дочерью или нет; бесполезно было и пытаться очистить репутацию умершей двадцать с лишним лет назад женщины, да еще и за счет уничтожения репутации ее собственного отца. Кроме того, Джоанна понимала, что если Сэмюэл Рок обо всем узнает, то никогда не остановится, пытаясь отобрать состояние Левинджеров и Грейвзов и таская их по судам. Нет, этого допустить нельзя! У нее было теперь свидетельство о ее происхождении – она уничтожит его, и если после смерти отца в его документах будет найдено еще что-то – Генри должен поступить так же.

Доктор Чайлдс ушел около часу дня, и служанка передала Джоанне, что состояние мистера Левинджера почти не изменилось, а значит, он может прожить еще месяц или два – с одной стороны. С другой стороны, он может и умереть в любой момент, хотя непосредственной опасности нет – и потому доктор Чайлдс рекомендовал ему оставаться в постели и позвать священника, если в нем есть нужда. Следовало так же написать его дочери, леди Грейвз, чтобы она приехала и побыла с ним некоторое время. Джоанна поблагодарила девушку, написала мистеру Левинджеру, что приедет его навестить, если он того пожелает, и покинула Монкс Лодж.

Было лишь две тропинки, по которым Генри мог добраться до Монкс Лодж; одна из них проходила вдоль утеса, другая бежала через лес почти до самой станции Монкс Вейл, в полумиле от дома. Джоанна знала, что примерно в трехстах ярдах от дома, за густым кустарником находится беседка с видом на утес и море – от нее до тропинки, ведущей на станцию, было не более двадцати шагов. Здесь она и расположилась – так, чтобы можно было перехватить Генри, какую бы тропинку он ни выбрал. Джоанна хотела, чтобы их встреча осталась в секрете, и потому, естественно, не могла дожидаться его возле дома.

Она подошла к беседке – простому строению, окруженному пышными кустами и сильно заросшему плющом и другими вьющимися растениями. Джоанна села и взяла оставленную здесь Эммой давным-давно книгу – какой-то юмористический роман. Джоанна держала его так, словно читает, а сама с тревогой наблюдала поверх книги за обеими тропинками. Так прошел почти час, никто не появился на тропинках… но вот сердце Джоанны сжалось – и забилось сильнее: на тропинке, ведущей от станции, примерно в ста ярдах от беседки показалась фигура человека – он шел, прихрамывая. Джоанна торопливо вскочила, пробралась сквозь кустарник и замерла у самого поворота, который в этом месте делала тропинка. Звук шагов все приближался – и вскоре стал слышен мужской голос – голос Генри! – напевавший модную в то время в Лондоне песенку. Прошло еще несколько секунд, показавшихся Джоанне вечностью, и Генри Грейвз появился из-за поворота, размахивая тростью. Он был так погружен в собственные мысли, что не заметил Джоанны, пока она не заступила ему путь. Увидев перед собой женщину в сером платье, Генри шагнул в сторону, уступая ей дорогу, учтиво поднес руку к шляпе – и окаменел, узнав ее.

– Генри! – прошептала Джоанна.

– Как… Ты здесь, Джоанна, в этом платье… На мгновение я испугался, что передо мной призрак… из прошлого.

– Я и есть призрак из прошлого. Да, пожалуй, ты прав, я – призрак… Пойдем, Генри, нам надо поговорить.

Он молча последовал за ней, и вскоре они оба уже стояли в беседке.

Генри собирался что-то сказать, но, видимо, передумал, и тогда Джоанна нарушила мучительное молчание.

– Я ждала тебя здесь, потому что мне кое-что нужно рассказать тебе наедине.

– Слушаю вас, миссис Рок. Однако не кажется ли вам, что, учитывая сложившиеся обстоятельства, нам следовало бы разговаривать не наедине, а в публичном месте? Вы же знаете, такая встреча может быть превратно истолкована…

– Не говори со мной так, умоляю! – воскликнула Джоанна, сжав руки на груди. – И не называй меня этим именем… я не могу его выносить, особенно из твоих уст… по крайней мере – пока не могу.

– Но это же ваше имя, и я не знаю никаких других, миссис…

– Да, это мое имя! – страстно выпалила Джоанна. – Но знаешь ли ты, почему это так?

– Я не знаю ничего, кроме того, что было сказано в ваших письмах и вашим же мужем – и на самом деле я не думаю, что у меня есть право на какие-то выяснения…

– Зато я имею право рассказать тебе правду! Ты думаешь, я бросила тебя, не так ли? Бросила, чтобы выйти замуж за мистера Рока по собственной воле?

– Честно говоря, именно так я и думаю. Вы вряд ли вышли бы за него по чьей-то чужой воле, надо полагать.

– Итак, ты поверил… Теперь слушай меня: я вышла за Сэмюэла Рока, чтобы ты мог жениться на Эмме Левинджер. Я собиралась выйти за тебя, Генри, но твоя мать пришла ко мне и умоляла не делать этого. И тогда я нашла средство избежать этого искушения.

– Моя мать приходила к вам? И вы так поступили?! Должно быть, вы обезумели!

– Я – призрак…

– Возможно, но все было именно так. И план удался – тем более, что наш ребенок умер.

Генри смертельно побледнел.

– Наш… ребенок? Разве был… ребенок?!

– Да, Генри. Это была девочка, очень похожая на тебя, – ее звали Джоанна. Я подумала – ты хотел бы, чтобы ее назвали так… Я похоронила ее месяц назад.

Генри закрыл руками лицо и глухо сказал:

– Джоанна… объясни мне все, потому что я ничего, ничего не понимаю!

И тогда она рассказала ему все. Когда ее голос стих, Генри прошептал:

– Судьба и наша собственная глупость победили нас, Джоанна. Теперь я не знаю, что нам делать. Мы оба женаты, между нами больше нет ничего, кроме нашего прошлого… и нашего мертвого ребенка. Клянусь Богом, ты благородная женщина – но ты совершила такую глупость! Почему ты не поговорила со мной, зачем слушала мою мать и кого бы то ни было еще, говорившего якобы в моих – и твоих – интересах?

– Если бы я поговорила с тобой, Генри – мы бы поженились.

– Ну и что? Это было бы так ужасно? Я только об этом и мечтал, более того, как раз тогда я, вероятно, мог получить хорошее место за границей, и мы с тобой могли бы жить безбедно. Или все-таки… Джоанна, скажи правду! Ты все-таки решила, что за мистера Рока выйти… выгоднее? Он так сказал…

– Если он так сказал, – отвечала Джоанна, не сводя с Генри лихорадочно блестящих глаз, – то он солгал! Перед тем как выйти за него, я рассказала ему все и заключила с ним сделку, по которой мы должны жить отдельно в течение года. О, Генри, как же ты мог усомниться во мне! Я же говорила, что ненавижу этого человека. Я вышла за него только ради тебя, один вид его мне ненавистен, и я скорее села бы в тюрьму, чем стала жить с ним… но сегодня я иду в его дом.