меня обрушился сердитый окрик:

– Написано же – «Неисправно»! Вы что, читать не умеете?

Женщина из справочного бюро. Она окинула меня оценивающим взглядом. Точно так же смотрел на нее и я. Что еще за неисправность? Она на моих глазах проводила сюда семерых врачей. Но ссориться с ней не стоит. Надо выведать у нее, куда они скрылись.

– Мано-сан?

Вопрос мой не усыпил ее бдительности, напротив, складки над переносицей стали еще глубже.

– Я где-то вас видел. Не в конторе ли рядом с клиникой?

Толкая перед собой кресло-каталку, подошла секретарша:

– Кстати, этот господин – новый главный охранник, все вопросы охраны…

Реакция была мгновенной. Помнится, мне говорили, что посредники, имеющие конторы рядом с клиникой, находятся в ведении главного охранника. Женщина из справочного бюро кисло улыбнулась, но не оробела.

– Хорошо я такая оборотистая; процент-то мне платят мизерный, а билеты я все-таки сбыла. Значит, вы и есть новый главный охранник? Поздравляю. Только что господин заместитель директора клиники и вместе с ним шестеро молодых врачей взяли последние билеты…

– Куда они ушли?

– Вам это прекрасно известно.

– Отвечайте на вопрос.

– Спрашивайте…

– Вверх или вниз?..

– Внизу только машинное отделение. Вряд ли…

– Благодарю.

Но секретарша вдруг проявила странную нерешительность. Ей, сказала она, претит заходить в мужскую уборную. Моими доводами, что, мол, уборная на ремонте, она пренебрегла. Тогда я обрезком трубы, который носил при себе, содрал букву «М» и лишь после этого уговорил ее.

Первой по лесенке поднялась секретарша, я передал ей девочку, потом стал подниматься сам с креслом-каталкой на плечах. Будь кресло просто тяжелым – полбеды; хуже, что люк оказался мал – вместе с креслом в него не пролезть, пришлось поднять кресло к самому люку и, с трудом сохраняя равновесие, вталкивать его туда головой.

Тем временем девочка расплакалась. Это были судорожные рыдания человека, превозмогающего боль. Секретарша пыталась успокоить ее. Установить, что, собственно, произошло, я не мог, поскольку сражался с креслом. Я решил никого не ругать. Хорошо бы они больше не давали мне повода браниться.

Мы оказались в пропахшем сыростью коридоре. Двери по обе его стороны были заколочены досками, вокруг – ни души. Примерно через каждые десять метров с потолка свешивалась двадцативаттная лампочка без абажура. На каждом углу – стрелка из красной клейкой ленты; если идти по стрелкам, куда-нибудь доберемся. Да и я после четырехдневного пребывания в тайнике познакомился немного с планировкой этого здания.

Пол, словно рассыпавшаяся в пыль глина, поглощал шум шагов, – казалось, уши заткнуты резиновыми пробками. Поэтому даже крик будет слышаться здесь, будто доносящийся из колодца, – превратится в шепот.

– Вам, конечно, известно, что происходит?

– В самых общих чертах.

– А что происходит? – спросила вполголоса девочка.

– Отстань, – нервно одернула ее секретарша. – Скоро сама все узнаешь.

Мы шли довольно долго, пока наконец, повернув за угол, не очутились в другой части здания. Здесь было шумно и светло. В шести комнатах, выходивших во внутренний двор, царило оживление. Посреди двора стояли башенные часы, вокруг них, как посетители на выставке, расхаживали люди. По пути сюда мы никого не встретили, – наверное, этот ход предназначен только для служащих клиники. Вдруг послышался тусклый, монотонный голос, – казалось, это научный обозреватель комментирует некий эксперимент:

– Итак, число прошедших предварительные испытания равно шести. Лучшие показатели по-прежнему у двоих… соревнующиеся заняли двадцать девятую позицию… Только что… шестой… средняя продолжительность более девяти… не констатируется… постоянный контроль врачей… согласно рассчитанной на компьютере специальной программе, интервал…

Мы решили присоединиться к зрителям и сделать вместе с ними полный круг. Зрителей было немного, среди них попадались и женщины. Но я не заметил, чтобы кто-нибудь пришел с детьми. У каждой из шести комнат стоял щит с фотографией, в рост, обнаженной женщины, вероятно участницы конкурса. Рядом с фотографией – таблица, испещренная цифрами. Время от времени цифры менялись. Что они означают, я не знал. Над дверью – выведенные большими цветными иероглифами броские надписи: «Кукольный дом», «Женщина-цунами», «Магма», «Лебединое озеро». Должно быть – девизы, под которыми выступают соискательницы. В руках у многих зрителей программы размером в половину газетного листа, где они делают какие-то пометки, сопоставляя девизы и цифры, – в общем, атмосфера вполне спортивная, как на велодроме.

Миновав «Женщину-цунами», мы оказались у «Магмы», напротив была комната отдыха, где торговали напитками и легкой закуской. Здесь толпился народ. За стоявшим посредине столиком сидели шестеро в белых халатах – с виду врачи. Они пили виски с содовой, закусывая хрустящим картофелем. Другой компании из шести человек да еще в белых халатах не было, – значит это, скорее всего, спутники заместителя директора. Сам он из-за корсета не мог даже присесть и потому смешался с толпившимися у стойки.

В толчее мы, никем не замеченные, быстро прошли мимо комнаты отдыха.

Следующей была «Женщина-маска». В соответствии с девизом лицо, покрытое белилами, казалось маской. Белая маска отсвечивала и переливалась, как жемчужина, и это лишало лицо всякого выражения. «Женщина-маска» пользовалась особенной популярностью, или, не исключено, подошли новые зрители…

– Это не ваша супруга?

Мне самому почудилось… Но нет, я не был уверен. Точнее, будь даже у меня возможность удостовериться в этом, я предпочел бы воздержаться. К тому же оставалась еще одна соискательница. Быстро подойдя к комнате, обозначенной девизом «Страус», я увидал фотографию совершенно неизвестной мне женщины. Неужели «Женщина-маска» в самом деле моя жена? Мне стало не по себе, будто из пор моей кожи выползали сонмища паучков. Во всяком случае, нужно быть готовым ко всему, хотя никому не дано предвидеть и малой доли сюрпризов, которые преподносит жизнь.

Я решил пройтись по кругу еще раз.

«Кукольный дом»… «Женщина-цунами»… «Магма»… «Лебединое озеро»… Нет, все они не имеют ничего общего с женой. Снова «Женщина-маска»… Какое прекрасное тело, как гармонично она сложена. В самом деле, очень похожа на жену. Но будь это и впрямь моя жена, я узнал бы ее подсознательно, даже со спины. В чем же причина моих колебаний?

– Если все прочие отпадают, то это, несомненно, ваша супруга.

Возможно, возможно. Но какие у меня доказательства того, что жена вошла в число шести женщин, прошедших предварительные испытания? И все-таки можно предположить самое худшее.

– Странное дело. Сколько можно раздумывать, когда речь идет о собственной жене…

Действительно странно. Но разве моя жена не есть нечто цельное и неповторимое? А «Женщина-маска» на фотографии… Да, она прекрасна, и все же это несуразное, ужасающее соединение частей двух различных тел, явно несовместимые голова и торс. Эта жемчужная белизна, достигнутая с помощью толстого слоя белил, кажется порождением чужой крови, влитой в