молодую картошку, ту, что вчера купили в деревне.

Начистить два ведра картошки, да еще без особой привычки к этому делу, не так уж легко. Они чистили, скоблили ее ножами, а картофелины почему-то все время выскальзывали из рук. Вода в ведре уже булькала, а положить в нее было пока нечего — больше половины картошки было еще не начищено.

Вика сосредоточенно молчала, самолюбиво скребла картофелину. Андрей ругал себя молча: «Надо было дурню связываться в этой картошкой! Умным был бы, сварил вермишель, чем плохо?» Юле казалось, все зря, все нелепо и напрасно. Потому что нет Жени, он там, в палатке, спит себе. Догадайся, Женя, ты же такой умный! Выйди, помоги. Сразу все получится. И картошка очистится быстро, и завтрак будет готов вовремя.

Не знала бедная маленькая Юля, что, когда ты не нравишься человеку, он тебе не может помочь, В главном — не может. А остальное, без главного, ничего не значит.

И все-таки что будет, когда все встанут? Завтрак не готов.

Выполз наконец из палатки Профессор, увидел ситуацию, подумал две секунды, сказал твердо:

— Вари в мундире. Вари, вари. Ничего страшного. Каждый сам себе очистит, даже интереснее.

— Ну да, — с надеждой возразил Андрей, — интереснее… Разве молодую-то картошку варят в мундире?

— Еще как. — Профессор быстрыми движениями вымыл всю нечищеную картошку и высыпал ее в кипяток. — Посоли, Вика. Полторы ложки. Вот так. Теперь очищенную в отдельный котелок, тоже на огонь, вот так. Получится у вас завтрак из двух блюд, такая картошка, другая картошка. Хорошо?

Они облегченно улыбались:

— Хорошо.

— Юмор терять не надо, — сказал Профессор и ушел от костра. — А то, смотрю, морды унылые и зверские одновременно.

Кашу к обеду они сварили без всяких проблем. А ужинали вермишелью с тушенкой. Вермишель немного, совсем чуть-чуть, подгорела, но никто, похоже, этого не заметил.

Адмирал сказал:

— Дежурным — благодарность. Картошка — трудоемкое дело, каждому ясно. Мы еще в армии мечтали, чтобы в наш наряд была каша или капуста. Картошку чистить надо, а кашу нет.

— Так они же не чистили, — встрял справедливый Алеша.

— Но они хотели и не испугались, что трудно. Не увильнули, смело взялись. У меня этот порыв вызывает уважение. Спасибо, дежурные.

Андрей чувствовал, что рот расплывается в улыбке, он наклонился над кружкой с чаем, чтобы никто этой детской улыбки не заметил.

В Москве Андрей и Женя каждый день занимаются математикой, каждый сам по себе. Они охотно занимались бы вместе. Главное — похоже: и у Жени, и у Андрея математике отдано все свободное время. Они выискивают сложные задачи в разных задачниках для абитуриентов, в журнале «Квант». Но заниматься вдвоем они не могут — слишком разные характеры у них, разные условия каждому нужны для занятий.

Андрей сначала убирает со стола, вытирает пыль. Ему надо, чтобы перед глазами не было ничего, кроме условия задачи. И вот горит настольная лампа, перед Андреем толстая стопка бумаги. Пиши и не думай, что бумаги не хватит, что ручка куда- то закатится — две запасные приготовлены в ящике. Андрей плотно закрывает дверь своей комнаты, чтобы чувствовать полную свою отдельность от всех. Ему надо, чтобы не только не входили к нему в это время, но чтобы даже и думать об этом было не нужно. Никто и не может войти. Человек занимается важным делом.

Женя решает задачи везде. Ему даже не обязательно все время видеть условие задачи — достаточно раз прочитать. Женя может сидеть на английском, а в это время в его голове «варится» решение задачи. Может танцевать, а оно «варится». И в футбол может играть вполне азартно, а потом, вытерев мокрый лоб, скажет:

— Решил, честное слово. Смотри, Андрей.

У Жени потрясающая память. Он даже стесняется ее немного — неловко быть необыкновенным. И он говорит: «У меня голова как помойка, в ней все без разбора».

Иногда Женя решает задачу на каком-нибудь уроке. Не на каждом же уроке надо так уж внимательно слушать учителя. В девятом классе это все знают. Но одни, зная эту истину, играют в «морской бой», другие читают детектив, третьи отключаются еще как-то. Женя решает задачи. И в автобусе решает, и в метро. А потом переносит свои записи с клочков, исчерканных в метро, в толстую тетрадь. По ходу дела еще оценивает, насколько та или иная мысль достойна быть записанной в толстую тетрадь.

Женя сказал Андрею однажды:

— Я задумался — и уже один. Мне уединяться не надо.

Но по четвергам Женя приходит к Андрею. Раз в неделю они занимаются математикой вместе. К этому дню Андрей отыскивает самые трудные задачи, которые они с удовольствием разбирают вдвоем. И еще в этот день они показывают друг другу все, что успели сделать за неделю. Гордятся взятыми интегралами, иногда спорят, иногда хвалятся.

Иногда они пытаются решать мировые проблемы.

Весной, например, Андрею показалось, что он вот-вот докажет теорему Ферма, которую до сих пор никто доказать не сумел, хотя пытались многие.

— Понимаешь, Женя, — он дрожал от предчувствия великого открытия, — на полях рукописи Ферма написано, что доказательство очень простое. А во всех книгах эту теорему пытаются доказать сложными способами. Ну а я пробую простым.

— А если Ферма пошутил? Или написал на полях не про эту теорему?

— Ну да! Он написал на этой рукописи, а не на другой!

— И что? Подумал про что-нибудь другое и записал, чтобы не забыть. Разве так не делают люди?

— Делают. Но вдруг я решу? А, Женя? Новая ступень в математике!

— Пробуй.

Андрею было хорошо оттого, что Женя и не думал над ним насмехаться. Он понимал, его друг Женя, что великие задачи решаемы в принципе. А тогда почему бы их не решать таким людям, как Андрей?

Женя в эту весну пытался решить проблему четырех красок. Андрей про нее впервые услышал от Жени. Женя подолгу просиживал над картой мира.

— Зачем? — спрашивал Андрей. — Ведь задача сформулирована, ты сам говорил.

— Ну и что? Математика — наука неожиданная. Решу проблему четырех красок.

Известно, что раскрасить карту в три цвета таким образом, чтобы соседние страны не были окрашены в один цвет, невозможно. Это доказано математикой. А в четыре цвета — вроде бы возможно, но доказательства нет. Вот Женя и искал доказательство.

— А до тебя его искали? — спрашивал Андрей.

— Наверное. Но пока не нашли. А можно, наверное.

— Тебе это зачем?

— Интересно. — Женя продолжал раскрашивать карту.

— Обязательно самому все проверять, что ли?

— А у меня времени много, отчего же не