Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Андрей с Женей взяли себе отдельную байдарку, поставили отдельную палатку — они жили на правах взрослых. А что? Они и есть взрослые. К тому же ведь Женя новичок, Андрей опекает его. А это надо делать ненавязчиво, незаметно.
— Жень, ты надувай матрасы, а я пока палатку поставлю.
Женя надувает. Зачем ему знать, что палатку ставить труднее, что это надо уметь? Пусть пока считает, что работа делится поровну: тебе матрасы, мне палатка. Десятилетним девчонкам — миски чистить песком. Маленькому Алеше удочки к палаткам нести, чтобы не потерялись в траве.
А трава на Деме высокая, выше человеческого роста. И вообще, все, что растет, выросло в этих краях до каких-то невероятных размеров. Лопух — величиной с газету. Липы цветут — цветы как розы. А трава выше Профессора, в котором метр девяносто.
Стоят на берегу палатки голубая, зеленая, оранжевая, еще одна голубая. Красиво. Рядом лежат байдарки. Горит костер на берегу. Бормочет по камням вода, мурлычет, говорит свои вечные истины. Уютно, надежно, светло.
Андрей в походах всегда чувствует, как расправляется что-то в голове, разглаживаются мысли, что ли. И глаза начинают видеть все
иначе — ярче краски, мягче линии, а мир вообще лучше, добродушнее. Наверное, потому что сам ты сейчас такой.
Вот поужинали, напились чаю, посидели, поговорили.
— Спать, — говорит Профессор. Он, как всегда, хочет, чтобы все пораньше встали, пораньше погрузились, побольше успели пройти.
— Посидим. Смотри, какая ночь, — откликается Адмирал. Ему, как всегда, нравится на стоянке. Хочется подольше посидеть у огня, послушать бормотанье воды, шум листьев. Неторопливый Адмирал.
Андрею уже не хочется настаивать на том, чтобы ложиться попозже. Глаза слипаются, пусть малыши борются за свои права. И они тут же заводят, как по команде:
— Еще совсем рано, — говорит быстроглазая смуглая Юлька.
— Мальчишки не спят, и мы не пойдем, — нахально заявляет рыжая, зеленоглазая Вика.
— Здесь есть один мальчишка, — наставительно говорит ей Женя, — его зовут, Алеша, он уже давно спит.
— Ха! А вы-то с Андреем кто? Девчонки, что ли?
Почему в такой маленькой особе десяти лет так много вредности? Андрей спрашивает напрямик:
— Вика, где в тебе вредность помещается? Сама ты величиной, ну, с ведро. Почему же противности в тебе три с половиной тонны?
— Ничего не три с половиной! — орут девчонки в два голоса. — А справедливость для всех одна! Пока эти сидят, и мы сидим.
Приходится вступить Адмиралу:
— «Эти», как вы изволили выразиться, взрослые юноши. А вы, прошу меня простить, пока еще дети. Быстро в палатки! Юлька! В Москву отправлю! И тебя, Виктория! Смотрите у меня! Я Адмирал суровый!
Девчонки, ворча и причитая, уходят. А скоро и все расползаются по палаткам — спать хочется после длинного, яркого дня, в который уместилось много солнечных бликов, синей воды, шелковых трав, стрекоз-вертолетиков. Много песен, смеха, мыслей, усилий рук, держащих весла. Всего радостного и нужного — много.
Андрею очень нравится, что он теперь не в родительской палатке, а в другой, с Женей. Они раскладывают вещи так, как им хочется, потому что они взрослые, они сами по себе. Правда, вещи во всех палатках разложены примерно одинаково. Не потому, что существуют для этого какие-то специальные правила. Просто количество вещей, размеры палатки, ее форма — все это диктует определенный порядок. И вариантов не так уж много.
А по-настоящему удобным всегда оказывается только один. Вот этот один ребятам очень нравилось найти самим, без подсказки и указаний. Одно дело следовать традициям, совсем другое — самим додуматься до оптимального варианта. Андрей и Женя не жалели сил для изобретения велосипеда. И изобрели! Рюкзаки с мягкими вещами — под голову. Кеды — к двери. Не за дверь — вдруг дождик пойдет ночью, — а к двери, чтобы утром сразу обуться и бежать к речке умываться, чистить зубы, купаться. Мыло, щетки, паста, плавки — около палатки, под пологом. Топорик в чехле, чтобы ничего не прорезал, — под полом палатки, в ногах (место, определенное до сантиметра — с закрытыми глазами найдешь). И еще под пологом — Женина гитара. В палатке от нее было бы тесно, а далеко от себя убирать гитару Женя не хочет — мало ли в какой час или минуту понадобится человеку спеть и сыграть!
Андрею нравился Дима — молодой, очень крепкий парень. По развороту плеч было видно, что спортсмен. Самбист? Боксер? Неважно. Сильная личность. Андрею нравилось, как Дима рубил дрова — одним ударом разрубал самое суковатое полено. Нравилось, как он плавал — торпедой уходил далеко, на середину реки, почти не делая движений ни руками, ни ногами, одним толчком посылал свое загорелое тело вперед, и оно слушалось его.
Дима не казался Андрею взрослым, ему было года двадцать четыре. Но и равным им с Женькой Дима не был. У него, у этого молодого специалиста, были свои четкие понятия о жизни.
— Дима, в шахматы сыграем? — позвал однажды Андрей.
— Никаких умственных занятий. У меня — полная разгрузка головы.
Пошутил? Да нет, играть не стал. Ну что же, пусть разгружает свою переутомленную голову.
Дима все делал красиво: красиво работал веслом, красиво пел… Дрова рубил и плавал — красиво.
Однажды он сказал:
— Люблю смотреть на траву — зеленый цвет полезен для зрения.
Наверное, пошутил. У него была такая манера шутить — не поймешь, смеется он или говорит серьезно.
— Дима, ты супермен, — сказал как-то Профессор.
— Стремлюсь к этому, — серьезно отозвался Дима. Профессор усмехнулся, а Дима — нет.
«Хороший парень — думал Андрей, — человек на своих ногах, никому не служит. Молодец».
В один из вечеров, когда Женя наигрывал на гитаре, сидя на пороге палатки, а Андрей шлепал комаров то на своей спине, то на Жениной, к ним пришли Юля, Вика и Алеша.
— Мы к вам в гости, — чинно, без всякой вредности сказала Вика.
Ее рыжие вихры были смочены водой и аккуратно приглажены.
А Юлька «приоделась» — повязала на шею розовый бант, хотя была в тренировочном костюме. Алеша держался за Юлькину руку, смотрел на Андрея преданно, снизу вверх.
— Мы к вам в гости, — более настойчиво повторила Вика. Потому что войти в палатку они не могли, пока не уберет свои длинные ноги Женя. Он сидел у порога, и ноги, как шлагбаум,
