— Мне становится жутко при мысли о тех заданиях, что вы выполняли для нашего командования раньше, товарищ Теличко, — снова улыбнулся Добряков, — методы не совсем войсковые, но и мы не у тёщи на блинах. А традиционные правила войны не для подобных ситуаций. Мы пришлём вам ещё десяток человек. Но постарайтесь не в ущерб вашему основному заданию. И не слишком увлекайтесь, товарищ Теличко. Если что, уходите немедленно. Чёрт с ними, с этими полицаями!

— Спасибо, товарищ Добряков. Ну что ж, с Богом, товарищи! — почти на автомате произнёс я, открывая дверь на стук бойцов, вернувшихся с пулемётом.

— Чего? — лицо Краснова при моих словах изумлённо вытянулось.

— Не обостряйте, Матвей Фомич. Товарищ Теличко лишь хотел сказать, что помощь Спасителя нам бы тоже не помешала.

Эх, жаль, не ко времени, с удовольствием бы узнал этого человека получше. Знать, не судьба… И правда: дай бог ему выжить. И написать после войны тот самый роман, которым я зачитывался в детстве. О своём тёзке, атамане Войска Донского, сыне казака и крымской татарки…но это уже другая история.

Глава 24

Возможно, дело лишь в том, что несущее смерть всегда зачаровывает людей: обрыв и пропасть за ним, дуло револьвера, смотрящее на нас, словно глаз, если развернуть оружие стволом к себе. Даже остриё ножа выглядит иначе, когда час поздний…

Стивен Кинг.

Тушку гефрайтера у Климова с Тайбориным через пять минут продвижения по лагерным проулкам пришлось решительно отобрать. Им и так хватало нагрузки посменно с Семёном и Красновым тащить на прихваченных досках Кирваву с пулемётом. Так было намного рациональнее, ибо характер продвижения нашей группы предполагал мою позицию в авангарде. Несмотря на инициативный боевой настрой, ребята явно не отличались физической формой по вполне понятным причинам. Лагерь не курорт, кстати, надо почаще себе это напоминать. А то раскатал губу, понимаешь…

Гораздо лучше ориентируясь в темноте, я вёл заключённых не самым прямым путём, так как нужно было учесть остановки у бараков, на которые указывал Краснов, скрывавшийся за дверями каждый раз почти на десять минут, что отнюдь не добавляло мне приятных эмоций. Каждый раз я ждал, что нас застукает патруль. Но и на этот раз пронесло.

И мы продолжали двигаться дальше. Дольше всего задержались у «блатного барака». Дневальный так и продолжал бессовестно дрыхнуть. Что ж, се ля ви, как говорят лягушатники.

Дневального пришлось оглушить и связать, заткнув рот кляпом. Во избежание, так сказать. Общими усилиями заблокировали дверь толстыми досками, предусмотрительно прихваченными по дороге и используемыми вместо носилок для Кирвавы. Для пущей надёжности не поленились и придвинули к дверям, удачно открывающимся наружу, пожарный ящик с песком и бочку, доверху заполненную дождевой водой. Никаких угрызений совести при этом я не испытывал. Вся эта камарилья: полицаи, кладовщики, писари и прочие, подвизавшиеся у фашистской администрации в помощниках предатели, — сами выбрали свой путь. Жаль только, что большая часть из них сейчас разослана по арбайткомандам. А как бы хорошо было накрыть всех разом. Подумал — и неожиданно удивился своим мыслям. Понятное дело, не я один приговорил предателей. Но инициатива-то происходила от меня. Ох, и кровожаден ты, Миротворец.

Дальше наша команда передвигалась уже гораздо медленнее, хрипло дыша и с трудом сдерживая поминутно вырывающийся кашель из пересохших глоток. М-да, армия доходяг… Пришлось снизить темп, благо, до цели оставалось уже всего ничего.

Наконец, преодолев очередной проход, мы упёрлись в колючку, отделявшую стоянку грузовиков от широкого проезда, поперечного Лагерштрассе. За стоянкой в отдалении маячили две хорошо освещённые вышки, установленные на выезде из северных ворот.

— Товарищ, Теличко, — тронул меня за плечо Семён, — наши уже на месте, во-он на той крыше, — он указал на темнеющую в двадцати метрах справа стену то ли небольшого барака, то ли сарая.

— С чего решил? — справедливо поинтересовался я, так как даже сам ничего особенного ни на крыше, ни около строения я не заметил.

— Так вон, на фонарном столбе, глядите, товарищ Теличко, косая черта угольком. Знак! Значит, на месте. Там ребятки правильные, есть и из ваших.

— Из каких «наших»? — не сразу сообразил я.

— Батальонная разведка.

— Ага, — многозначительно ответил я, только для того, чтобы заполнить паузу. Так как решительно не знал, с чего нам дальше начинать. Ведь подготовительный сценарий побега лежал целиком на людях из подполья. Но Семён сам меня выручил.

— Я пойду, выясню что и как. А вы пока отдохните, — и растворился в темноте ночи. Понятное дело, «растворился» он только для сопровождавших меня бойцов и Кирвавы с Красновым.

Я воспользовался остановкой и, скинув с плеча гефрайтера, проверил его состояние. Тот лишь вращал глазами и обильно потел. И, похоже, периодически портил воздух. Не так чтобы шибко громко: в допустимых рамках. Страшно водиле, вот и пускает шептуна. Ну, это нормально. Я постарался ободрить его несколькими фразами на немецком, посоветовав молится и ещё раз пообещав сохранить ему жизнь за эффективное сотрудничество. Не хватало мне тут ещё его истерики в самый неподходящий момент.

Бойцы пустили по кругу флягу с водой и, к моему удивлению, не пропустили и гефрайтера. Из темноты бесшумно вынырнул Родин.

— Всё в порядке, товарищ Теличко. Наших на крыше пятеро. Остальные уже в грузовиках. Часового сняли. Вместо него сейчас наш человек, сержант Вергелес. Всё чин чином. На воротах и вышках ничего не заметили. Ребята говорят, смена у немцев часа через два. У охранника часы были, вот они и…

— Почему без приказа часового сняли? — вмешался Краснов.

— Так удачно сложилось: он поссать пошёл, аккурат под стену того сарая, где на крыше наши прятались. Ну Вергелес и…того, сверху. Чисто убрал, без шума.

— Вергелес? Немец, что ли? — поинтересовался я.

— Из поволжских, этот хлопец из батальонной разведки, товарищ Теличко. Я тебе как раз про него говорил.

— Добро. Всё же, ты прав, Матвей Фомич, лишнюю инициативу проявлять не следует. Засыпимся. Ну и где у них склад ГСМ, Сёма?

— Так в этом же сарае и есть.

— Ясно, — я на минуту задумался, — как предполагается перебазироваться в грузовики?

— А прямо через крышу склада. Там ребята для удобства уже и верёвку с узлами из тряпья смастырили. Спускаться можно прямо во двор, благо та сторона прикрыта от обзора с вышек и от ворот. Голый участок всего шагов пять. Плохо освещён. Если ползком, сладим без шухера. Главное, сильно не шуметь и не мешкать. Мокро, дождь этот, мать его, всё