Он включил мотор.

– Договорились.

Она вышла из автомобиля и остановилась рядом, на тротуаре. Он наклонился, захлопнул пассажирскую дверь и тронул машину с места.

Диана заставляла себя медленно идти по направлению к «Ниссану», пока «Додж» не повернул за угол. Тогда она припустилась бегом.

В то утро движение на Бонанза-роуд было небольшим, и ей пришлось держаться на изрядном расстоянии от «Доджа», чтобы можно было прятаться за другими машинами. Вскоре «Додж» свернул направо, на стоянку ресторана «Мэри Календер». Она проехала мимо, развернулась и, выждав немного времени, сама заехала на ту же стоянку.

«Додж» стоял перед стеной ресторана, лишенной окон; в машине никого не было.

Отлично!

Она притормозила ровно настолько, чтобы запомнить номерной знак, выехала со стоянки и вскоре оказалась перед домом Майка.

Когда она вошла в квартиру, Майк расхаживал по кухне.

– Ну, – нетерпеливо сказал он, – куда же он направился?

– Не знаю. Он уехал по Бонанзе. Послушай, я запомнила его номер, потому что в разговоре со мною он спросил меня, не тот ли ты Майк, друг Ханса, о котором известно, что он распространяет товар. Наверно, Ханс ему сказал.

– Ханс сказал ему об этом? Ну, Хансу повезло, что он уже умер. – Диане показалось, что Майк, хоть и злится, на самом деле, готов расплакаться. – Мне все это дерьмо совершенно не нужно!

Диана подошла к нему и погладила жесткие от лака белокурые волосы.

– Он не знает ни твоей фамилии, – сказала она, – ни номера твоей квартиры.

– Все равно, я скажу моему… тому, кто… о, проклятье, мне придется переехать отсюда.

– Тебе пора на работу. – Она улыбнулась. – А вечером посмотрим, не смогу ли я… отвлечь тебя от этих тревог.

Майк просветлел от этих слов.

– Замётано. Давай ключи.

Она вручила ему ключи от машины, и когда он вышел, дождалась, пока заработает мотор и пикап уедет, после чего подошла к телефону и вызвала такси.

Затем она поспешила в спальню, закрутила вокруг запястья проволочную вешалку-плечики и вытащила «дипломат». Пачки денег она переложила к себе в сумку, а кокаин из пакета высыпала в унитаз и терпеливо три раза спустила воду.

Бачок туалета в очередной раз с шипеньем наполнялся, а она взяла пустой «дипломат», вышла и захлопнула за собой дверь.

«Додж» стоял на том же месте, у ресторана «Мэри Календер». Диана порадовалась, что Фьюно, видимо, не из тех людей, которые торопятся с завтраком.

«Теперь, – подумала она, расплатившись с таксистом, – придется несколько минут поработать на одних нервах».

Заставив себя не спешить, она подошла к машине Фьюно, на ходу снимая спрятанную на запястье вешалку и раскручивая крючок, сделанный двойной спиралью. Она распрямила проволоку, сделала на конце петлю и, подойдя к машине, просунула петлю внутрь между стеклом и рамой в водительской дверце.

Ее руки дрожали, но петля по другую сторону стекла двигалась ровно, и ей удалось с первого раза зацепить кнопку замка двери. Диана плавно потянула проволоку, и кнопка выскочила с чуть слышным щелчком.

Она тревожно осмотрелась по сторонам, но никто на нее не смотрел, а Фьюно еще не вышел из ресторана.

Открыв дверь, она сунула пустой «дипломат» под сиденье.

После этого она вновь заперла дверь, подошла к машине спереди и потянула замок капота. Когда открывала капот, он заскрипел, но Диана, сохраняя спокойствие, наклонилась и отвинтила крышку маслозаправочной горловины шестицилиндрового двигателя. Потом она запустила руку в сумку, вынула оттуда горсть мелочи и всыпала ее в отверстие для масла, услышав, как десятицентовики и четвертаки побрякивали по пружинам клапанов.

В следующий миг она поставила крышку на место, опустила капот и пошла прочь по стоянке. С каждым следующим шагом, отделявшим ее от машины обреченного человека, ей дышалось все легче и легче.

У нее остался еще один четвертак, чтобы опять позвонить и заказать такси.

Выяснилось, что жившие в пруду утки любят сыр даже больше, чем хлеб, и вскоре весь скудный ланч Нарди Дин оказался в пруду.

Она раскинулась в тени тополя и смотрела на возвышавшееся по другую сторону утиного пруда, за травянистыми холмами парка, офисное здание, где она работала днем. Ее перерыв на ланч подходил к концу, и вскоре ей нужно будет вернуться туда, так ничего и не съев.

Опять.

У нее ни крошки не было во рту после того салата, что она съела под вечер в среду, почти сорок восемь часов назад, как раз перед тем, как отправилась спасать Скотта Крейна от убийц Нила Обстадта.

И, конечно, она не спала – если не считать двух раз по несколько минут на последней неделе – с начала года.

Тет[25] она отпраздновала в Лас-Вегасе, среди грохота, гудков и неонового света казино на Фримонт-стрит и Стрип, а не среди цветочных рынков, фейерверков и киосков с чаем и цукатами в незабвенном Ханое, и ликующая публика разъезжала на автомобилях, а не велосипедах, но и там, и тут присутствовало общее ощущение праздника в тени катастрофы. Провалы, сделанные в ханойских тротуарах через каждые сорок футов, представляли собой маленькие круглые бомбоубежища, куда следовало прятаться, когда американские самолеты оказывались в тридцати километрах от города и звучала тревога номер два, а в Лас-Вегасе у нее имелись амфетамины, которые нужно было глотать всякий раз, когда она чувствовала, что заклинания бодрствования начинают слабеть.

Она постилась лишь по той причине, что вид любой пищи и в особенности мысли о том, чтобы положить ее в рот, разжевать, проглотить, переварить и усвоить, теперь вызывали у нее отвращение, но она чувствовала себя неуютно еще и потому, что вспомнила о мифологической параллели. В английском переводе французского эпоса тринадцатого века «Mort Artu», дева из Астолата, которой Теннисон в поэме дал имя леди Шалот, предложила себя Ланселоту и, после того как он отверг ее, покончила с собой, отказавшись есть и спать. Ее тело положили на барку и отправили вниз по Темзе.

Ночью в среду она предложила себя Скотту Крейну, и они оба в той или иной степени отказались друг от дружки. Не может ли ее непроизвольное голодание быть следствием случившегося?

Утки внезапно заплескались в воде, захлопали крыльями и поднялись в воздух. Нарди встревоженно смотрела на них, пытаясь определить, куда они направятся, но они попросту рассеялись в пустом синем небе, разлетелись в разные стороны, и через несколько секунд она осталась одна над взбаламученной водой.

Гибким движением она поднялась на ноги. «Он здесь, – думала она, ощущая, что ее сердце тяжело забилось, а во рту пересохло. – Рей-Джо Поге где-то поблизости. Он нашел меня здесь, в Хендерсоне».