Амандина, наша звезда, стала держать себя жрицей. Теперь она одевалась исключительно в черные и длинные платья китайского покроя, со стоячим воротником и юбкой с разрезами. Она выкинула все лампы и заменила их канделябрами. Мы купались в оранжевом свете.

Я первым нарушил тишину:

– Момент критический, а события нас опережают. Мы уже ничем не управляем. Танатонавтика вырвалась из-под нашего контроля.

– Надо подождать, слишком много затронуто чувствительных мест, – выговорила Амандина голосом трагедийной актрисы.

Поужинав перед этим одним только молочным супом и потому заранее недовольная, Стефания потеряла терпение:

– Было уже такое с Христофором Колумбом. Может, он и открыл Америку, но не сумел там утвердиться. Он думал, что поразит воображение людей своим попугаем и шоколадом[41]. Он стал всеобщим посмешищем. Если и мы продолжим заниматься ерундой, нас ждет то же самое!

Вечно этот Колумб…

– Твой несчастный Колумб умер в нищете и забвении, – глубокомысленно заметила Роза. – У нас вроде дела идут по-другому.

– Все хуже, чем вы думаете. Он, например, полностью упустил из рук свое открытие, – еще больше разнервничалась итальянка. – Доказать? Пожалуйста: Америка называется так из-за Америго Веспуччи, единственного открывателя, официально признанного королевским двором Испании[42]. Нас тоже лишили результатов нашей же работы!

Демонстрируя свою солидарность с такой точкой зрения, я треснул кулаком по столу, чуть не опрокинув коктейли. Странно, но после ухода Рауля мне стало казаться, что я просто обязан орать вместо него. Словно в нашей группе обязательно должен быть раздражительный и вспыльчивый персонаж!

– Мы обязаны удержать за собой главенство над танатонавтикой! – накинулся я на всех. – Мы были ее пионерами, имеем право на контроль за ней!

– Дорогой ты мой бедняжка, после публикации «Собеседования со смертным» нас оставили с носом, – вздохнула Роза.

– А вы слышали, о чем в новостях говорят? – вдруг загорелась Стефания. – Уровень преступности и хулиганства резко упал. Теперь убивают только сумасшедшие!

– Что же будем делать? – поинтересовалась практичная Амандина.

– Ничего, – ответила Роза. – Сейчас на нас обрушится волна всеобщей доброты. Такого мир еще не видел. Так что поживем – увидим.

Обескураженные, мы в полном молчании прихлебывали свои напитки, переслащенные и недостаточно алкогольные. Меня мутило.

Было время, когда индейцы-гуараны жили на небе вместе с богами. Занятия их заключались в поддержании огня звезд и мерцания планет. Но как-то раз молодой, неуклюжий воин надорвал небосвод, зацепившись за него своим луком. В получившейся дыре перед ним предстала земля со всеми ее богатствами. Стаи птиц, стада животных, рои медоносных пчел, косяки рыб, гроздья фруктов показались ему такими аппетитными, что он поделился открытием со своими собратьями. Воспользовавшись минуткой, когда боги отвлеклись, гуараны сбросили с небес лиану. Спустившись по ней на землю, они оказались в самом сердце джунглей, на великой реке Ориноко. Гуараны объедались земной пищей, но вскоре звери научились прятаться от людей и к тому же их становилось все меньше. Дождь залил горы фруктов, и те сгнили. Трясясь от лихорадки, индейцы попросились обратно на небо. Но было поздно. Боги уже починили прореху в небосводе, и гуараны оказались осуждены влачить существование на этой трудной земле, что так манила их.

Отрывок из работы Фрэнсиса Разорбака «Эта неизвестная смерть»

Мир постепенно смягчался. Больше не стоял вопрос: загрязнять или не загрязнять свою карму плохими поступками, а то ведь рискуешь в один прекрасный день оказаться пухнущим от голода в Африке, бездомным в Нью-Йорке или сидящим на грошовом пособии в Париже.

Доселе никакая научно-фантастическая книжка не осмеливалась и предположить, что реальность может быть такой сладкой. Нежность заливала мир, как зараза.

Благотворительные организации изнемогали под грузом пожертвований. Приходилось стоять в бесконечных очередях, чтобы вручить свой чек или отличную одежду. То же самое происходило в больницах, переполненных донорами-добровольцами.

По всему миру внутренние конфликты затухли сами собой. Торговцы оружием были счастливы бросить бизнес, приносивший отрицательные баллы. Любое деяние, хоть отдаленно напоминавшее плохой поступок, общество встречало презрением. Наркодилеры остались без работы. Банкиры по первой заявке оформляли ссуды под самые низкие проценты. Кредитоспособность клиентов их больше не интересовала. Банкротство из-за собственного великодушия гарантировало им карьерный рост на том свете.

Теперь, чтобы подать милостыню, нужно было охотиться за попрошайками. Нищие обзавелись машинками для считывания кредитных карточек и стали принимать чеки только по предъявлении паспорта.

Не было более нужды запирать двери, охранные системы оказались не нужны. Теперь можно было оставлять дверь квартиры, машины или сейфа нараспашку. Воровство прекратилось!

Ни грабителей, ни медвежатников, ни фальшивомонетчиков, ни скандалистов, ни насильников. А торговля, напротив, процветала. Не желая более грешить скопидомством, все заваливали друг друга подарками. Стоило только слепцу показаться рядом с проезжей частью, как его тут же подхватывали десятки руки, и многие люди, носившие солнечные очки, оказывались, сами того не желая, на ненужной им стороне тротуара.

Третий мир получал значительные субсидии. На тот случай, если провалишься на экзамене и придется реинкарнировать в бедной стране, имеет смысл пока что эту страну обогатить и сделать свою будущую жизнь комфортнее. Любопытно отметить, что существенно сократилось количество плохих семейств, где можно было бы родиться.

Все постоянно улыбались, чтобы не обидеть ближнего хмурым выражением лица.

Каждый добросовестно заучивал правила: реинкарнационный цикл будет продолжаться до бесконечности, пока не станешь достаточно хорошим и мудрым, чтобы заслужить превращение в чистый дух. Вот все и старались, как могли.

Студии живописи, музыкальные школы, кружки гончарного искусства и даже кулинарии были переполнены. Кто ж знает, а вдруг, как это было с Донахью, в тебе таится талант, который нужно срочно реализовывать? Даже самые уродливые поделки находили покупателя. Меценаты, горевшие желанием поддержать бедных художников, смело выставляли их в своих салонах.