«Посмотрите до чего вы дошли — сделали из маленькой девочки убийцу! Уничтожили её будущее, убили её родителей! Кто вы после этого?! Я пытался оставить вас в покое, но теперь знайте — кто ко мне придёт, тот не вернётся!» — кричал Генрих, осматривая шокированные лица. Несмотря на то, что своими словами он хотел запугать людей ещё сильнее, он всё же осознавал, что визуальная картина, — создателем которой он стал, — привела к большему эффекту. Они больше с ужасом смотрели на дерево, нежели вслушивались в слова солдата. По завершению демонстрации своих возможностей и намерений, Генрих сел в машину, и вместе с Францом они отправились назад в Норденхайн. Вернувшись, юноша забрал себе кинжал и спрятал его в нагрудном кармане плаща, желая не повторять очередную ошибку, он решил хранить это оружие у себя.

Узоры на потолке всё сильнее напоминали дивные фантазии о кровавой драке с жителями Фюссена. Предположив это видение как знак, он обезоружил доспех в углу комнаты и положил меч рядом с кроватью.

Генрих снова не спал, точно так же, как и все последующие дни после нахождения куба. Сном для него стало странное состояние организма, где он мог просто лежать и смотреть в одну точку, словно мертвец. Любой, кто мог посмотреть на него и прикоснуться к нему, легко бы сказал: «этот человек мёртв», но Генрих не был мёртв, возможно, никогда не будет. Размышляя о своём состоянии всё глубже и глубже, погружаясь в саму философию смерти, он пришел к выводу, что его тело перешло в гораздо более тёмные и неизведанные уголки человеческих возможностей, где смерть просто не существовала. Будет ли он стареть, и умрёт ли от старости? Суждено ли ему увидеть увядающую и дряхлую Анну, увидеть её внуков, правнуков? Что ждет его в конце?

Наступило очередное утро, новый день в котором Генриху придётся рассказать грустную историю о том, что подруга Анны и Эльвиры была вынуждена покинуть замок и отправиться с родителями куда-то далеко. Генрих очень сильно сомневался, что Клара рассказала правду о семье. Хоть легенда Генриха отчасти была идеально, он всё же думал, что ему могут не поверить. Несколько дней юноша минимально взаимодействовал с Анной и Эльвирой, поэтому сомневался в том, как они отреагируют на новость, и будут ли верить в каждое слово юноши. В любом случае, скрывать факт отсутствия Клары было бы невозможным. Генрих решил самостоятельно разбудить Анну и Эльвиру, убедив их позавтракать, как раньше, в зале. Ожидая их на месте, он по-прежнему видел их, выходящими из кухни.

— А где Клара? — спросила Анна. На пути к кухне, она заглядывала к своей подруге, но не нашла её в кровати. Подумав, что девочка в обеденном зале, она ни о чем не переживая направилась с Эльвирой на кухню.

— Может гуляет где-то? Пойду поищу, — сказала Эльвира и направилась к дверям.

— Стой, — осторожно сказал Генрих, пытаясь придать своему голосу максимально живую интонацию, и удерживая лёгкую улыбку на лице. — Клару забрали родители, — они переехали в город.

— Так неожиданно… — пробубнила Эльвира.

— Она не говорила об этом, — добавила Анна.

— Даже не попрощалась, — грустно заметила доктор.

— Я и сам удивился! — ещё ночью приехали её родители и забрали её. Я предложил подождать до утра, но её родители настаивали на срочном отъезде. — Генрих наблюдал как в глазах его слушателей читалось доверие и лёгкая грусть. У него получилось: ему поверили, по крайней мере, ему так казалось.

— Надеюсь, мы тоже приедем к ней в гости, — сказала Анна, садясь за стол.

— Обязательно! — приободрил её Генрих.

На такой грустной ноте девушки начали завтракать. Генрих всё время смотрел за ними, выискивая причины для новой порции воодушевления и лжи. Когда общие дела были закончены, они все направились в кабинет Генриха, где юноша хотел сменить обстановку и показать сестре глобус. За последние дни он наблюдал, как скучно всем было находиться в уже приевшейся им библиотеке.

Когда они добрались до кабинета, Генрих показал своей сестре глобус. Вначале она, не переставая крутила шар, и, когда это наскучило, то начала разглядывать материки и страны. Убедившись, что ребёнок нашел себе занятие и был надолго отвлечен, Эльвира привлекла внимание офицера.

— Генрих, можно мне съездить в город? Некоторые медикаменты заканчиваются, и нужно пополнить их запасы.

— Какие медикаменты? — удивился Генрих, не замечая, что в последнее время могли происходить какие-то траты. Сделав небольшую паузу, доктор продолжила:

— Спирт для обработки ран, успокоительное, обезболивающее. В последнее время и ты, и Анна, изрядно расходовали старые запасы. Могу дополнительно взять витамины для Анны.

Подумав, что это хорошая идея, Генрих согласился.

Когда девушка покинула кабинет, юноша присоединился к своей сестре и начал ей рассказывать о материках и странах, пытаясь поделиться с ней всеми своими знаниями о географии. Вскоре в дверь раздался стук, что отвлек офицера. В открытой двери показался мрачного вида Франц. Услышав краткий приказ, он не собирался задерживаться в кабинете офицера. Генрих был бы рад, что Францу выдастся денёк чтобы проветрится после вчерашнего, но он не испытывал никакой жалости, а просто сделал беглое предположение. Он прикинул что, эта пара вернётся только вечером следующего дня, а значит, юноша сможет побыть с сестрой и добиться более близкого расположения к ней. Почти весь день они провели в кабинете, где вначале кружился глобус, а затем Анна на кресле брата.

Когда же Эльвира уехала, её обязанности упали на плечи Генриха, из-за чего ему пришлось помогать Анне и Зигфриду на кухне. В этом новом испытании он потратил часть ингредиентов в никуда, и, давно бы бросил эту затею в припадке отчаяния или злости, но его холодное стремление к завершению удивило всех. В конечном итоге юноша понял, что заварить чай ему проще, нежели пожарить картофель. В погребе офицер нашел несколько бутылок старого вина, коими поделился со своими солдатами, и решил попробовать сам. Он прекрасно понимал, что без дела и поощрения, он будет терять любовь собственного отряда, и решил сделать это доброе дело. Находясь в обеденном зале, он слышал радостные крики солдат, что наслаждались настоящим творением старых виноделов, но сам, к большому сожалению, ничего не ощущал; даже ощущение стекающей внутри горла жидкости покинуло его. Всё это время, Анна удивлённо смотрела на своего брата, предполагая, что тот пьёт обычную, но старую воду. Она захотела попробовать, и, предположив, что ничего не будет, Генрих дал ей один маленький глоток. Девочка не радовалась, как солдаты её брата, а только скривила рожицу, почуяв сильную