Он закрывает глаза, прижимается лбом к моему лбу, затем его губы завладевают моими.

Он целует меня так, будто жаждет меня, будто от этого зависит весь его мир, будто для него важна только я, я одна.

Я отвечаю на его поцелуй точно так же, пока у меня едва не пресекается дыхание, а перед закрытыми глазами не начинают мелькать цвета, еще более яркие, чем танцующие краски северного сияния. Пока у меня не возникает такое чувство, будто я лечу.

– Возможно, мне следовало бы спросить тебя, не боишься ли ты высоты, – шепчет Джексон, все еще касаясь губами моих губ.

– Высоты? Да нет, – отвечаю я, зарывшись руками в его волосы и пытаясь заставить поцеловать меня снова.

– Вот и хорошо. – Он подносит мою правую руку к моему горлу, так что теперь я сжимаю в кулаке оба конца одеяла. – Крепче держи это одеяло.

Он хватает меня за левую руку и кружит, как в кадрили.

У меня захватывает дух и из-за этого резкого движения, и из-за того, что все это время я не чувствую стены замка под моими ногами. И вскрикиваю, только сейчас осознав, что мы больше не стоим на парапете, глядя на северное сияние, а парим футах в ста над замком, и ощущение такое, словно эти цветные сполохи окружают нас со всех сторон.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я, когда мне наконец удается преодолеть ужас, сжавший мое горло. – Каким образом мы можем летать?

– Думаю, лучше сказать не летать, а парить, – с улыбкой отвечает он.

– Летать, парить. Не все ли равно? – Я изо всех сил сжимаю его руку. – Не урони меня.

Он смеется:

– Я же владею телекинезом, разве ты не помнишь? Так что ты не упадешь.

– А, ну да. – Я немного ослабляю хватку. И впервые после того, как мы воспарили над стеной замка, по-настоящему смотрю на небо вокруг нас.

– О боже, – шепчу я. – Это самое невероятное зрелище, которое я когда-либо видела.

Джексон только смеется и прижимает меня спиной к своей груди, так что теперь я могу видеть все и в то же время ощущать прикосновение его тела.

Он кружит нас опять, опять и опять среди сполохов северного сияния.

Это лучше всего, что мог бы измыслить Диснейленд, думаю я. И смеюсь.

Как чудесно кружиться в вышине вместе с этими сполохами.

Как чудесно танцевать среди звезд.

И еще более чудесно то, что я могу делать все это в объятиях Джексона.

Мне кажется, что мы парим и кружимся среди сполохов несколько часов. На каком-то уровне я осознаю, что мне холодно – несмотря на то, что на мне надета теплая толстовка, несмотря на то, что меня обнимает Джексон, а вокруг пляшут сполохи северного сияния, – но я почти не замечаю этот холод. Как может быть иначе, если я испытываю сейчас такую радость оттого, что я здесь, что рядом со мной Джексон, если все остальное стало неважным?

Однако в конце концов он все-таки возвращает нас обратно на парапет. Я хочу возразить, хочу попросить его оставить нас в вышине подольше, но я понятия не имею, как работает его телекинез и сколько сил ему пришлось затратить, чтобы мы могли так долго парить.

– А ты думала, что вампиры только и годятся на то, чтобы кусаться, – шепчет он мне на ухо, когда мы опять стоим на стене.

– Я этого не говорила. – Я поворачиваюсь к нему лицом и прижимаю губы к его горлу, упиваясь тем, как пресекается его дыхание, едва они касаются кожи. – Вообще-то я думаю, что ты годен для многого.

– В самом деле? – Он осыпает поцелуями мои глаза, щеки, губы.

– Да. – Я засовываю руки в задние карманы его джинсов, наслаждаясь тем, как тело Джексона содрогается от моего прикосновения. – Но, чтобы не соврать, довольно сильное впечатление производит и твой укус.

Я пытаюсь заставить его поцеловать меня еще раз, но он отступает прежде, чем я успеваю приникнуть губами к его губам. Я тянусь к нему, но он только улыбается и проводит большим пальцем по моей нижней губе.

– Если я сейчас опять начну тебя целовать, то уже не захочу остановиться.

– Я не против, – отвечаю я, пытаясь опять припасть к нему.

– Я знаю, – он ухмыляется. – Но сначала я хочу кое-что сделать.

– Что вообще может быть интереснее моего поцелуя? – шучу я.

– Абсолютно ничего. – Он быстро чмокает меня в губы, затем делает большой шаг назад. – Но я надеюсь, это уступит ему лишь чуть-чуть. Закрой глаза.

– Зачем?

Он испускает нарочито тяжелый вздох.

– Затем, что я тебя попросил.

– Хорошо. Но, когда я их открою, ты должен оставаться здесь.

– Где же еще я могу быть?

– Не знаю, но не хочу рисковать. – Я смотрю на него, сощурив глаза. – У тебя есть скверная привычка исчезать, как только все становится… интересным.

Он ухмыляется:

– Это потому, что обычно мне бывает страшно, что если я останусь еще, то укушу тебя. Но теперь, когда я знаю, что ты не против, я больше не буду так удирать.

Его глаза из просто темных становятся черными из-за расширившихся зрачков, и меня пробирает трепет предвкушения. Во всяком случае, до тех пор, пока он не говорит:

– Тебе не удастся отвлечь меня, Грейс. Так что не брыкайся и закрой глаза.

– Хорошо. – Я немного надуваю губы, но делаю так, как говорит он. Ведь чем быстрее мы с этим покончим, тем скорее я смогу поцеловать его опять. – Делай свое черное дело.

Он смеется, обдавая теплым воздухом мое ухо.

– Ну почему же черное?

– Откуда мне знать? – Я нетерпеливо жду, чтобы он сделал то, что собирается делать, – по крайней мере до тех пор, пока не чувствую, как его грудь прижимается к моей спине, а руки оказываются по обе стороны от моей шеи. – Что?..

– Можешь открыть глаза, – говорит он.

Я открываю глаза и едва не падаю от изумления:

– Что?

– Тебе нравится? – спрашивает он, и в голосе его звучит неуверенность, которой я никогда не слышала в нем прежде.

– Я еще никогда не видела такой красоты. – Я поднимаю дрожащую руку, касаюсь кулона, который Джексон держит в нескольких дюймах от меня, и провожу пальцами по огромному, похожему на радугу драгоценному камню, висящему на золотой цепочке. – Что это?

– Мистик-топаз. Некоторые ювелиры называют его камнем северного сияния из-за его переливающихся цветов.

– Я понимаю почему. – Огранка камня выглядит невероятно красиво, каждая грань отливает синим, зеленым и фиолетовым цветами, которые смешиваются между собой и в то же время каждый стоит особняком. – Он необыкновенный.

– Я рад, что тебе нравится. – Джексон опускает кулон, поместив камень чуть ниже моей подключичной ямки, и застегивает цепочку у меня на затылке. Затем отходит, чтобы посмотреть. – На тебе он смотрится так классно.