Агенты в белых халатах наконец подошли к журналисту, и Билли взял его за голову, пытаясь снять «чалму».

— Б-а-а-х! — резко выкрикнул Виктор, Билли спешно отдернул руки, и дерзкий пленник захохотал.

За это он получил рукоятью пистолета по голове и, оглушенный, упал навзничь. Жестокая, как и положено охраннику, надзирательница без особых церемоний сорвала с головы журналиста его еще мокрую рубашку и молча протянула Мэттью.

— А я думал, вы меня полюбите, мэм, — приглушенно произнес Виктор, улыбнувшись.

— Не надо так, Си, — недовольно пробурчал Мэттью женщине. — О’Салливан нам голову оторвет, если что-то случится.

Вернувшись в потайную комнату, Билл и Мэттью с радостью обнаружили, что сигнал осциллографа пришел в норму. Добросовестный Билл опять сел за дешифратор, однако радоваться пришлось недолго.

Отлежавшись, пленник вновь захотел в туалет и пошатываясь побрел к двери. Во второй раз он вышел из уборной абсолютно голым, в чалме из мокрых штанов на голове, и сигнал опять пропал.

— Да что ж это такое! Черт бы его побрал! — закричал Мэттью.

Женщина-охранник Си и Мэттью с Биллом снова вошли в комнату с неугомонным пленником.

— Опять валяете дурака, мистер Коузи? — грозно спросил Мэттью.

— Наконец-то вы назвали меня по имени! — искренне обрадовался Виктор. — За это вас ожидает приз — мои мокрые штаны.

Он снял новую «чалму» с головы и протянул опешившему Мэттью.

— Придурок! — разозлился Мэттью и выхватил мокрую тряпку из рук пленника.

Все трое быстро вышли из комнаты, и дверь автоматически закрылась.

— Ну вот, я же говорил, что дело в повязке, — с облегчением объявил Билл, когда опять подошел к экрану осциллографа.

— Я все еще не представляю, как такое может быть? — с досадой обронил Мэттью. — Новая система не должна давать сбоев. Уже полгода работала как часы.

— Я думаю, — с азартом ученого начал Билл, глядя на Мэттью. — У меня уже есть версия. Дело в том, что электромагнитное излучение…

— Билл! — резко прервал его товарищ, уставившись в осциллограф. — Смотри!

На экране прибора сигнал то появлялся, то перекрывался плотным шлейфом помех, причем с одинаковой частотой.

Билл и Мэттью переглянулись и посмотрели через стекло на своего подопытного. Лавров лежал на кровати, то закрываясь с головой одеялом, то выныривая из-под него. Причем каждое его исчезновение под одеялом соответствовало пропаже сигнала на осциллографе.

— Ну, это уж слишком! — взвился Мэттью. — Этот сумасшедший доведет меня до инфаркта.

— Что у вас тут происходит? — послышался голос начальника.

О’Салливан бесшумно вошел и наблюдал за беспомощностью своих подчиненных.

— Он достал… — начал было Билл, но начальник перебил его:

— Да? И кто же из вас разведчик? Вы или он?

На стол рядом с приборами упала папка с досье на украинского журналиста Виктора Лаврова.

3

В этот день по просьбе Халида Асаада власти прислали роту охраны из ближайшей части сирийской армии. Ничего особенного не случилось, да и золота в слоях эпохи бронзы найти никто не ожидал, но главный смотритель Пальмиры предпочел перестраховаться. Чтобы не поднимать панику в маленькой экспедиции, старый сирийский ученый никому не рассказал, что вчера вечером неподалеку от храма Белла заметил подозрительное движение людей с теодолитом. Двое мужчин смотрели в узенький глазок прибора по очереди, что-то записывали в тетради и, оживленно махая руками, о чем-то спорили. Издали их можно было принять за геодезистов, но лишь непосвященному. Халид Асаад даже издалека сообразил, что двое мужчин вообще не умеют пользоваться прибором для измерения горизонтальных и вертикальных углов. На самом деле они под видом специалистов по геодезии следили за экспедицией.

А сегодня по прибытии роты охраны «геодезисты» не появились.

Весь состав экспедиции полностью уместился в просторном прохладном кабинете Халида Асаада с искусственным фонтаном, журчание которого впутывалось в негромкую беседу совещания.

— Значит, так, да? — уточнил польский профессор Казимеж Михайловский, как бы продолжая уже начатый разговор.

— Да, так! — уверенно подтвердил доклад хорватский археолог Стип Врлич.

— Перекрытия надежные? — поинтересовался главный смотритель Халид Асаад.

— Вне всяких сомнений, — заверил его хорват, — свод над дверью цельный, монолитный. Это подтверждается и графиками.

— И все-таки тут что-то есть, — оторвалась от протоколирования совещания Светлана Соломина.

— Вы правы, — согласился профессор Михайловский. — Эта пустота не вызывает у меня доверия. Главное, не прощупываются контуры.

— А может, попробовать применить рентген? — неуверенно предложила девушка.

— Бесполезно! — отмахнулся поляк. — Для того чтобы получить контур, надо сделать снимки точек, а где эти точки?

Профессор посмотрел на хорвата, которого сам же и пригласил в экспедицию, чтобы тот отвечал на подобные вопросы.

— Эти точки в глубине скалы, — уверенно сказал Врлич и поводил шариковой ручкой по схеме, лежавшей перед ними на столе.

— Вот именно, — меланхолично кивнул профессор.

— Что же дальше? — поинтересовалась Соломина.

— Вскрывать не будем, — твердо решил Асаад. — Дверь сфотографируем, печати скопируем с помощью кальки, а потом все засыплем до лучших времен.

— Абсолютно с вами согласен, мой друг, — поддержал сирийца Михайловский.

В подземелье храма Белла было холодно и неуютно, несмотря на то что солнце днем припекало совсем по-весеннему. Халид Асаад, открыв клеть для членов экспедиции, еще раз осмотрел окрестности. Неподалеку от храма прогуливался пеший патруль сирийской армии. Можно было вздохнуть спокойно.

Копировать печати поручили Стипу как самому молодому — у него не было артрита, и он мог долго держать поднятые руки на весу.

Хорват накладывал на каждую древнюю печать, размером и формой с айфон, лист кальки и заштриховывал мягким карандашом так, как это делают дети, зарисовывая монетки, подложенные под тетрадный лист. Фотографии, разумеется, тоже были сделаны, но калька давала исследователям дополнительную информацию. К тому же, чего уж греха таить, восьмидесятилетние ученые предпочитали привычные технологии прошлого века.

— Вы можете прочитать знаки на печатях, пан Михайловский? — полюбопытствовала Соломина.

— Нет, милочка, я могу только с достаточной степенью уверенности сказать, что это протоэламское письмо, — развел руками поляк.

— Ну, я тоже могу это сказать, — брякнула Светлана, но тут же смутилась, поймав недовольный взгляд профессора из-под очков.