Внешнеполитическая деятельность Германии в Советской России осуществлялась при активном участии национальных спецслужб, что, естественно, вызывало серьезную озабоченность у руководителей ВЧК. 9 апреля 1918 г. на заседании президиума ВЧК начальник отдела по борьбе с контрреволюцией И.Н. Полукаров выступил с докладом о широких масштабах германского шпионажа и отсутствии реального противодействия ему со стороны соответствующих военных органов. В разведывательных и диверсионных целях германское командование широко использовало на Украине и в Закавказье местных националистов, а также германских военнопленных, освобожденных после Октября от жесткого лагерного режима. 15 (28) января 1918 г. управление Северного фронта докладывало главковерху: «Наблюдаются все учащающиеся случаи прибытия на фронт из внутренних губерний, даже из Сибири, пленных германцев, иногда целыми партиями, без всяких документов, желающих пройти через линию окопов. Просим принять меры»[833].

В первой половине 1918 г. ВЧК и лично Ф.Э. Дзержинский определяли как наиболее опасную для Советской республики именно немецкую разведку, поскольку она опиралась на монархические круги и поддерживала их подпольную контрреволюционную деятельность.

28 апреля на экстренном заседании президиума ВЧК И.Н. Полукаров заявил, что концентрация монархических сил происходит при активном участии германского посольства, но соответствующего аппарата для квалифицированного наблюдения за иностранными дипломатическими и иными представителями нет. Ф.Э. Дзержинский предложил «сосредоточить борьбу с контрреволюцией, главным образом идущей со стороны Германии, а во вторую очередь союзнической». Члены президиума дали указание отделу по борьбе с контрреволюцией подготовить детальный проект организации борьбы со шпионажем и другими видами подрывной деятельности, проводимой иностранными государствами. Предполагалось рассмотреть данный документ в ближайшее время[834].

Но требование председателя ВЧК осталось нереализованным. В этих условиях Дзержинский предпринял попытку лично наладить работу по немецкой линии сначала в Петрограде, где размещалось германское консульство, а затем в Москве.

С момента образования Петроградской ЧК (ПЧК) в новой столице пристально следили за деятельностью германского консульства. Подбор, зачисление и расстановку сотрудников по немецкой линии взял лично на себя председатель ПЧК М.С. Урицкий. Однако вскоре сложилось такое положение, когда стиль работы комиссии стала определять группа людей с сомнительной репутацией. Доверить им контрразведывательную работу Дзержинский не мог и пытался организовать борьбу с немецким шпионажем на базе центральной уголовно-следственной комиссии при Совнаркоме Союза северных коммун. Председатель комиссии Б. Орлинский (В.Г. Орлов. – Авт.) был известен как следователь по особо важным шпионским делам при Ставке Верховного главнокомандующего, зарекомендовавший себя активным борцом с разведкой военных противников России.

В июне 1918 г. Орлинский докладывал в ВЧК, что создал агентурную сеть в среде германских военнопленных, в германофильских кругах аристократии и финансистов, а также немецкой дипломатической миссии. В это же время он неоднократно выезжал в Москву для чтения лекций на курсах по подготовке руководителей разведки при местных ЧК.

Председатель ВЧК предполагал использовать опыт Орлинского и назначить его начальником контрразведки ВЧК, но встретил сопротивление в этом вопросе со стороны наркома юстиции Союза северных коммун Н.Н. Крестинского, не желавшего отпускать опытного следователя и организатора уголовного розыска[835].

Одновременно с возложением на Орлинского задач по контрразведке Дзержинский лично организовал агентурную группу, известную как «организация Штегельмана». Группа первоначально также предназначалась для работы против немцев. И только в июне 1918 г. в ВЧК принимается решение о формировании в отделе по борьбе с контрреволюцией отделения по противодействию германскому шпионажу. Начальником отделения был назначен командированный в ВЧК Центральным комитетом партии левых эсеров Я.Г. Блюмкин. Его назначение явилось, как считает доктор исторических наук А.А. Зданович, уступкой большевиков своим политическим оппонентам, чтобы снять подозрение в негласных контактах с германским посольством и кайзеровским правительством. Начальник отдела по борьбе с контрреволюцией и член президиума ВЧК М.Я. Лацис констатировал, что «Блюмкин обнаружил большое стремление к расширению отделения в центр всероссийской контрразведки и не раз подавал в комиссию свои проекты»[836].

Но, несмотря на это, вся работа отделения за июнь 1918 г. позволила возбудить лишь одно уголовное дело. Это было дело на австрийского военнопленного Р. Мирбаха – племянника немецкого посла в России В. Мирбаха. Родственник дипломата был заподозрен в контрреволюционной деятельности и после ареста подписал обязательство сообщать чекистам «секретные сведения о Германии и германском посольстве в России». Однако этим успехи Блюмкина и ограничились[837]. В конце июня 1918 г. «отделение контрразведки» было ликвидировано по постановлению ВЧК, а сам Блюмкин оставался до начала левоэсеровского мятежа в штабе ВЧК, но без определенных занятий[838].

Даже после военного поражения Германии ее разведка пыталась контролировать развитие ситуации в стратегически важных регионах России. Так, в Сибири для сбора разведывательной информации использовались осевшие там военнопленные австро-германской армии. По данным исследователя И.И. Белоглазова, в 1921 г. в Омске был арестован член немецкой секции РКП(б) при Сиббюро ЦК, занимавшийся шпионажем.

Следует отметить неоднозначное отношение правящих кругов Германии и командования оккупационных войск к Добровольческой армии. С одной стороны, она стремилась к разделу России с целью удержания контроля над ее экономикой, использовала оккупированные территории в качестве источников сырья для потребностей промышленности и нужд армии, поддерживала возникшие на окраинах империи самостоятельные государства, что шло вразрез с политикой белых правительств.

Но, с другой стороны, Германия принимала активное участие в формировании белогвардейских армий на северо-западе России и на своей территории, немецкое командование предпринимало попытки установить союзнические отношения с Добровольческой армией.

Следует обратить внимание еще на один исторический парадокс. Германия, которую А.И. Деникин и А.В. Колчак считали врагом России, ведя боевые действия с большевиками и поставляя оружие Всевеликому войску Донскому, тем самым отвлекла значительные силы красных от слабой в военном отношении Добровольческой армии, что позволило последней нарастить свою мощь и продолжить борьбу с Советской Россией. Германское оккупационное командование, как говорится, сквозь пальцы смотрело на то, как казачьи атаманы вооружали Добровольческую армию немецкими боеприпасами. П.Н. Краснов писал: «Добровольческая армия чиста и непогрешима»[839].