Далее перед Царскими вратами алтаря начался чин миропомазания. «После этого, — рассказывала Мария Федоровна матери, — состоялось Причащение Святых Христовых Таинств. Саша вместе со священником вошел в алтарь (это единственный раз, когда император имел право это сделать).

Затем причастилась я. После окончания этого торжественного акта мы снова возвратились на свои места пред престолом и оставались там до окончания службы».

Когда литургия окончилась, митрополит поднес императорской чете крест для целования.

Акт коронования и миропомазания завершился поздравлениями в адрес царской четы всех присутствовавших в троекратном поклоне.

Граф Сергей Дмитриевич Шереметев вспоминал: «И вот загудел «Иван Великий», и дрогнула вся площадь. Все сорок сороков слились в один удивительный дивный звон. Из западных дверей царской усыпальницы вышел Государь в порфире, со Скипетром и с Державой; на голове его блистала бриллиантовая Корона. За ним шла Государыня. Малая бриллиантовая корона хорошо была надета с наклоном вперед. Государь был бледен…»

Мария Федоровна сообщала матери: «Мы вышли из Собора и во главе торжественной процессии, увенчанные коронами, прошли под балдахином, обогнув колокольню Ивана Великого под громкие крики «ура». Затем мы молились в двух других соборах».

Этими соборами были Архангельский и Благовещенский.

«Шествие подвигалось медленно, подымаясь по Красному крыльцу, — продолжала далее Мария Федоровна. — Все слилось и смешалось в пестроте нарядов и цветов, в глазах словно потемнело. Все взоры напряженно направлены в одно место — на площадку Красного крыльца.

Среди пестрой смешанной толпы ярко заблестела корона.

Государь остановился лицом к народу. Еще мгновение, и корона наклонилась три раза. То были три царских поклона в ответ на оглушительные крики восторга и торжества.

Государь вступил в Грановитую палату, и, словно по манию жезла, все разом утихло. Приветствие народа, находившегося у Красного крыльца, было прекрасным и захватывающим зрелищем…

После завершения церемонии мы направились в дворцовые покои. Настоящее чувство блаженства испытали мы, когда все закончилось и мы вернулись в свои покои. Для меня это было то же чувство, что сразу после рождения ребенка, — это единственное, с чем его можно сравнить…

Через час мы должны были, однако, в коронах и мантиях явиться в Грановитую палату к парадному обеду, где я и Саша заняли троны и приступили к трапезе. Нас обслуживали первые придворные лица. Вальдемару было разрешено быть помощником и стоять сзади меня».

На торжественном обеде присутствовали сто пятьдесят девять человек: все первые лица государства, высшие сановники, генерал-адъютанты и все высшее духовенство.

Рассказывая о торжественном обеде в Грановитой палате, баронесса Эдита Федоровна Раден сообщала: «В ту минуту, когда государь входил в палату, в раскрытое окно влетел белый голубь, попорхал над императорским местом и затем улетел… То же самое случилось, как известно, и в Иверской часовне: в то время, когда приближалось торжественное шествие, белая голубка влетела в часовню и оставалась там все время, пока царь и царица творили свою молитву. Все приветствуют с радостью это счастливое предзнаменование».

Во время обеда все присутствовавшие получили медали, отчеканенные в память этого знаменательного события.

Блюда для императора и императрицы вносили штаб-офицеры в сопровождении верховного маршала, а ставили на стол обер-гофмаршал и гофмаршал.

Торжественный орудийный салют звучал над стенами Кремля. За здравие императора был произведен шестьдесят один выстрел, за здравие государыни императрицы — пятьдесят один, за здравие наследника-цесаревича и всего императорского дома — тридцать один, за духовных лиц и всех верноподданных — двадцать один.

В промежутках между блюдами императорскими артистами и хором исполнялась кантата, написанная к коронации Петром Ильичом Чайковским на стихи Аполлона Николаевича Майкова.

По окончании обеда, который продолжался около часа, Александр III, сойдя с трона, возложив на голову корону и взяв в руки скипетр и державу, направился с императрицей, при пении хором «Слава», в Андреевский зал.

По традиции в день коронации были объявлены немалые милости бедствующим и страждущим. Щедро были одарены многие государственные деятели империи, получившие чины и титулы, награды и ценные подарки. Только бриллиантов было роздано на сто двадцать тысяч рублей.

Три дня по вечерам весь центр Москвы сверкал иллюминацией. Стены и башни Кремля, колокольня Ивана Великого были освещены тысячами электрических лампочек. Тверская утопала в огнях. Особенно богато был освещен генерал-губернаторский дом.

«В течение трех последующих дней, — писала Мария Федоровна матери, — мы каждый день по четыре часа принимали поздравления различных делегаций и должностных лиц. Это было страшно утомительно, мои ноги так распухли и стали такими толстыми, что я почти не могла ходить, так что пришлось делать компрессы».

Вечером 18 мая в Большом театре состоялся парадный спектакль, давали первый акт оперы «Жизнь за царя» и балет «День и ночь».

Сильное впечатление произвело на баронессу Эдиту Раден зрелище народного гулянья на Ходынке. Она так описывает главный момент — прибытие государя: «Наконец от Петровского дворца показался экипаж государя. Его величество с государыней показался на галерее (царского павильона), и вмиг полмиллиона человек обнажили свои головы и воздух задрожал от такого ура, какого не услышишь дважды в жизни! Оркестры музыки перед самым павильоном исполняют гимн, но его почти не слышно».

На Ходынском поле на гулянья собралось до трехсот тысяч человек. Народу впервые раздавали «царские подарки». В них, помимо гостинцев, были включены кружки с царским вензелем. Благодаря распорядительности полиции все прошло без каких-либо происшествий.

Все собравшиеся стали зрителями удивительного аллегорического шествия «Весна-Красна», главной идей которого стало пробуждение природы весной после зимней спячки.

21 мая император Александр III во дворе Петровского дворца в Москве встретился с волостными старшинами. На встрече присутствовали семьсот крестьянских представителей от всей России.

Обращаясь к ним, император сказал: «Я очень рад еще раз видеть вас; душевно благодарю за ваше сердечное участие в торжествах наших, к которым так горячо отнеслась вся Россия. Когда вы разъедетесь по домам, передайте всем мое сердечное спасибо, следуйте советам и руководству ваших предводителей дворянства и не верьте вздорным и нелепым слухам и толкам о переделах земли, дарованных прирезках и тому подобному. Слухи эти распускаются нашими врагами. Всякая собственность, точно так же как и ваша, должна быть неприкосновенна. Дай Бог вам счастья и здоровья».

Художник Илья Ефимович Репин запечатлел эту встречу на одном из своих полотен. На огромной позолоченной раме, обрамлявшей картину, были выгравированы слова императора Александра III: «Всякая собственность должна быть неприкосновенной».