– Ваше Высочество! – директор медслужбы в сопровождении медсестры подошла к кровати и поклонилась. – Необходимо заняться вашим туалетом. Я намерена еще раз обтереть вас укрепляющим травяным настоем и дать несколько очень полезных микстур. Рыцарь Крейт, могу я попросить тебя выйти из палаты хотя бы сейчас? Или Ее Высочество должна раздеваться в твоем присутствии?

Двое стояли у края крыши водонапорной башни. Женщины носили форменные платья и наколки служанок Академии Высокого Стиля, хотя смысла в том не было. Никто в мире Сайлавата сейчас не мог бы увидеть их, даже если смотрел бы в упор. Немыслимо сложная с точки зрения человека система визуализации виртуальности попросту не сформировала бы в зрительном канале наблюдателя соответствующие образы. Только сами они могли видеть друг друга.

– Здесь замечательно, – Канса облокотилась о перила, склонившись вперед. – Очень красивый парк. И город мне нравится. Соразмерный, в духе позднего средневековья. И Академия чем-то напоминает университет, в котором я училась: такая же тихая, провинциальная, но в то же время чувствуется скрытая сила. Кто проектировал и рисовал? Ты сама?

– Нет, разумеется, – в отличие от невестки Яна стояла выпрямившись и заложив руки за спину. Она тоже смотрела на парк и город, но в ее взгляде мешались странные чувства. Горечь? Печаль? Может быть. – Встроенный автоматический дизайнер сделал по заданным параметрам. И я дополнительно причесала результат с помощью Бокува – та же технология, что и для отладки Ракуэна.

– Поэтому ты и привлекла Художницу на роль координатора?

– В том числе. Но главное в другом. Она – не такая, как другие.

– Отличия минимальны, – отозвался окружающий воздух. – Остальные Художницы справились бы ничуть не хуже.

– Я остаюсь при своем мнении, Бо. Ты не такая. Пережитое тобой в детстве не могло не оставить след на твоей психике. Ты понимаешь детей-сирот гораздо лучше, чем твои сестры и братья.

– Нет смысла спорить. Канса уловила суть твоей мотивации, остальное есть пустое препирательство. Мы не сможем изменить точки зрения друг друга, Яни.

– Не можем, – согласилась Яна. – Бо, могу я попросить тебя проявиться визуально? Некомфортно общаться с пустотой.

– Хорошо. – Девочка-подросток с разноцветными глазами, бриллиантовой диадемой в волосах и золотой сапфировой брошью на кружевной блузе медленно проявилась чуть в стороне и плавно опустилась на крышу. – Основная форма сгодится?

– Да. Честно говоря, она нравится мне куда больше Айсоки.

– Айсока – маска, предназначенная для определенной роли. Ты сама ее утвердила.

– Помню. – Яна отвернулась и снова принялась смотреть на открывающуюся панораму. – Где там Лика? Он намеревался по-быстрому пообщаться с Ритой и продолжить разговор. Позвать, что ли?

– Клия передала, что попросила его зайти к Сиори, – сообщила координатор. – Та нуждается в поддержке. Она все еще не отошла от эмоционального шока после вчерашнего объяснения. Вызвать его?

– Не стоит. Пусть говорит. Бо, я подумываю о том, чтобы встроить свою проекцию в Академию. Очень неудобно влиять на происходящее через проекцию с правами наблюдателя. Вот как Каси.

– Рекомендую предварительно проработать такое решение. Очередной шок может оказаться для воспитателей избыточным. Последствия непредсказуемы.

– Вот и рассуждай после такого о всемогуществе! – уголок рта Яны искривился в легкой усмешке.

– Яни, – спросила Канса, – и все-таки – почему ты используешь нэмусинов втемную? Ну ладно, те, кто придают достоверность виртуальности за пределами Академии – с ними понятно. Для них ситуация ничего не отличается от рекреационного сна, пусть и излишне жесткого. Но воспитатели? Ведь им в первую очередь следует понимать, что происходит.

– Все то же самое. Воспитатели должны непредвзято относиться к воспитанникам, неважно, ко-нэмусины те или искины поддержки. Иначе ко-нэмусины очень быстро распознают тех, к кому отношение старших неадекватно безразличное, а то и неприязненное. И тогда мини-социум Академии начнет эволюционировать в нежелательном направлении, с выстраиванием искаженной иерархической пирамиды. Очень мало кто из взрослых сумеет сознательно сыграть нужную роль. Я просто решила не рисковать.

– Я согласилась, – добавила Бокува. – На начальном этапе псевдоличность необходима. Да и сейчас решение о раскрытии информации о происходящем нэмусинам-воспитателям является неоднозначным. Я прогнозирую самопроизвольное сатори у Сиори в ближайшую неделю с вероятностью в ноль девяносто пять. У Исуки срок больше, но и он не превосходит трех-четырех периодов. Их поведение после пробуждения непрогнозируемо.

– Лика никогда не ошибается, Бокува, – Канса упрямо склонила голову. – Просто не всегда сразу видно, что он прав. У него потрясающая интуиция.

Девочка-Художница лишь вежливо приподняла брови и не ответила.

– Каси, ну, а как ты относишься к происходящему? – осведомилась Яна. В ее голосе чувствовалось плохо скрытое напряжение. – Как и Лика, думаешь, что я глупость совершила?

– Яни, но Лика вовсе не думает, что ты совершила глупость, – удивленно посмотрела на нее Канса. – Он полагает, что все следовало делать совсем не так и не на той технической базе, но с главной идеей полностью согласен. Он разве тебе не говорил?

– Да он много чего говорил! – с досадой отмахнулась Яна. – И об еще большем промолчал. Никогда только не поймешь, всерьез он или прикалывается. И все-таки – что думаешь ты?

– Я не знаю, Яни. Э-э… Яни, я сейчас скажу одну вещь, которая может показаться странной, но ты не обижайся, ладно? Я просто не понимаю. Скажи, а зачем ты вообще занялась спасением ко-нэмусинов? Нет, я понимаю, – поспешно добавила она, – что погибающих безвозвратно детей очень жалко. Но ведь они фактически не являются личностями. Во второй фазе развития индивидуальность у них весьма условная, ярких воспоминаний почти нет, психоматрица нестабильная и неустойчивая. Когда фальшивые воспоминания и псевдоличность навязываются взрослым, мы знаем, что рано или поздно реальная личность пробьется и ассимилирует ложную. Но у детей нечему пробиваться! Фактически ты формируешь им совершенно новую личность с нуля. А смысл? Не проще сохранить ту психоматрицу, что успела сформироваться, пусть даже минимально, и развивать уже ее?

– Смысл… – Яна оперлась о перила рядом с Кансой. – Ты права, куда проще. Но постмортальный шок сводит все на нет. Он сильно травмирует даже сформировавшуюся психику взрослого человека, а уж психику ребенка практически уничтожает. И компенсировать его у ребенка куда как сложнее. Нет, без длительной рекреации обойтись невозможно, а проводить ее, когда ребенок полностью сохраняет память, очень тяжело. Я пыталась создать детям окружение максимально щадящее, но в то же время стимулирующее развитие. Момбан разработал процедуру сатори, позволяющую, как мы с ним надеемся, органично совместить старые воспоминания и сформировавшуюся в Академии личность, но на практике мы ее пока не успели проверить. Кроме того… ох, не знаю, стоит ли говорить сейчас, пока еще нет твердой уверенности… В общем, экстраполяция существующих результатов