прозрели, и в мир вернулись краски… их было столько, что не перечесть… даже в этой беззвездной ночи.

Слух тоже обрел небывалую остроту, ведь не могла же я пропустить слов Теона. И особенно — не слов.

Я ловила его дыхание. Не стеснялась брать то, что хочется. Выполняла приказы… беззвучные, а если и произнесенные, но на первобытном языке.

И снова убеждалась в том, что имя моего мужчины — порок.

Порок, что обрушился на меня стихией, и я едва справляюсь с его мощью. Иногда я выныриваю на поверхность, чтобы вдохнуть, но чаще опускаюсь на самое дно, вверяя себя ему. Полностью, без остатка…

Ледник подхватил город, и вместо того, чтобы сокрушить его, поднял к самым крутым вершинам. Показал бесконечный горизонт, поднес прямо к звёздам и оставил нежится в лучах умиротворенных небесных светил.

— Ровно сто одиннадцать, — выдохнул он в мои губы. — Сто одиннадцать дней я хотел тебя. Так сильно, что ни о чем другом не мог и думать, — он прервался, потому что от захлестнувших ощущений я затаила дыхание. И снова качнулся вперед. Совершенно меня не щадя.

— Я тоже… — меня хватило только на два слова и то шепотом.

Как завороженная, я видела только его. Чувствовала только его. И поражалась, как так может быть? Как может весь мир свернуться до размера одного человека, одной души, одного тела?..

Расстояние ничего не значит. Обиды пусты, как и слова. Все в глазах…

И перед лицом того, в чьих глазах моя жизнь и погибель, радость и боль, одиночество и тихий восторг, я слаба. Плохо ли мне от этого?

С этим внутренним вопросом зарываюсь пальцами в его волосах.

Стыдно ли мне?

Я оплетаю его ногами, прижимаясь так, чтобы он не останавливался.

Что будет потом?

А потом хоть потоп…

Теон приподнял меня, мир вдруг перевернулся, и я оказалась верхом. Тяжело дыша, я ухватилась ладонями за его плечи. Низ живота тут же защекотали бабочки.

Небеса, какой же он… На смуглой, матовой коже кое где проступали капельки влаги. От дыхания, чуть рваного, и любых, даже незначительных движений, оживал безукоризненный рельеф. И я не сдержалась — обрисовала его руками.

Но мотт тут же их убрал. И подхватив за берда насадил на себя. Не торопясь, и сцеловывая с моих приоткрытых губ стон удовольствия, который я так старалась скрыть.

Не дав мне времени опомниться, он делал это снова… и снова. Бабочки в животе пропали, и на их место пришло знакомое сладкое ощущение, предвещающее оргазм.

Теперь я убрала от себя его руки, и держась за него, как за единственное спасение, задвигалась.

— Не спеши, — вывел меня из забвения его голос. Чуть огрубевший, севший, из-за того, чем мы занимались. — Лея… — он обхватил мою талию руками, но я все равно не послушала.

— Поздно, я почти… — призналась я, хотя совершенно не намеревалась. Чай, чтоб его!

— Тогда не останавливайся.

Он прижал меня к себе, но так, чтобы я могла двигаться в нужно мне ритме. И от того насколько его много, и как невероятно он ощущается внутри, всего в несколько плавных скольжений я достигла точки невозврата. Тело дрогнуло, обласканное лепестками высшего удовольствия.

Теон сразу же это заметил и набросился на мои губы. Требовательно вторгаясь в мой рот языком. И жестко вбиваясь в меня, на самой вершине оргазма. Словно он имел на меня все права. А потом присоединился ко мне, и догнал меня на пике в несколько чувственных толчков.

Мне оставалось только принять его, и я делала это охотно, без стеснения. Вбирая в себя его страсть, его силу, всё, что он может мне дать.

Теон заглянул мне в глаза чуть смягченным взглядом, положил на лицо ладонь и огладил щеку. Я же понимала, что эти ласки вот-вот иссякнут и придет время вопросов, поэтому прикрыла глаза наслаждаясь последними мгновениями нормальности.

— Итак, — мягко начал он, — что заставило тебя поступиться принципами сенсарии и переспать со мной?

— Желание, — сквозь зубы процедила я, и уже хотела с него слезть, но он не пустил.

— Что еще? Ты сама сказала, что между нами было что-то еще… Я слушаю.

Не успел он до конца задать вопрос, я закрыла себе рот двумя руками, чтобы заглушить ответ. Он не должен слышать от меня признаний, сделанных под чаем правды! Не ответить я не могла, и мои слова, заблокированные ладонями, прозвучали нераздельной кашей.

— Теперь мне вдвойне интересно.

Он шевельнул бердами, демонстрируя, что все еще во мне. Гад!

— Я бы мог запросто заставить тебя говорить, но если ты ищешь путей посложнее… то я даже не против. Кто знает, может действие камней времени иссякнет как раз на самом интересном месте.

— Ладно! — рявкнула я и запрокинув голову, прикрыла глаза. — Мне казалось… что я… что мы… что между нами любовь.

— Тогда почему, сожри меня черти, почему ты здесь? — он взял меня за плечи и привлек к себе. — О чем ты думала, когда покидала форт?

— В ту секунду… — я, конечно, старалась выбирать слова насколько могла, но ничего кроме коротких пауз из этого не получалось. — Мне было страшно оставаться. Миррор пытался затащить меня на дно, я чуть не утонула в Ледяном Море, ты со мной почти не говорил, когда я просила! А потом, я обманом взяла у Скарлетт ключи и случайно нашла какие-то свитки, в которых говорилось о том, что ты убил их…

Небеса, каким облегчением было наконец все это ему высказать. Какой колоссальный вес имеют недосказанности!

— И тогда ты решила отправиться на поиск нового мужчины? — небрежно швырнул в меня эти слова он. — Миррора больше не существует. Одну, к Ледяному Морю я тебя бы и так больше не подпустил. А документы, что ты видела… в них только часть правды.

— Ни на какие поиски я не отправлялась!.. — тема кандидатов набила такую оскомину, что я была говора заорать.

— Тогда, что? Объясни мне, как ты оказалась здесь?

— Меня не спрашивали! — и даже это ужасное признание принесло величайшее облегчение.

Только вот по лицу Теона было понятно, что теперь от Сорры не останется камня на камне.

Глава 25

— Кто это сделал? И как? У тебя же есть крылья.

Ревность вдруг отступила и мотт стал мыслить трезво, а главное задавал правильные логические вопросы, ответы на которые мне было так страшно давать. Да и никакой пощады ни Сорре, ни Эру это не обещало.

— Их нет, — вытянула вперед запястья, на которых красовались два тускло мерцающих браслета. — Благодаря