Честно говоря, Дарвин мог быть необъективным, поскольку Гальтон был его двоюродным братом. Более того, Дарвин действительно считал, что математические методы позволяют ученым сформировать более богатое видение мира, хотя его собственная работа была в гораздо меньшей степени основана на количественных данных по сравнению с работой Гальтона. В своих мемуарах он писал о ранних годах обучения следующее:

Возможно, Дарвин почувствовал, что в работе Гальтона он наконец видит начало биологии, выходящей за пределы обычного чувственного восприятия, для развития которой ему самому не хватало математической подготовки.

Критики книги «Наследственность таланта» утверждали, что, хотя наследственность умственных наклонностей действительно имеет место, Гальтон преувеличивает ее значимость по сравнению с другими факторами, от которых зависит успех. Поэтому Гальтон попытался определить степень, в которой родительское наследие определяет нашу судьбу. Однако измерить наследственность «гения» было нелегко: как можно было дать точную количественную оценку того, насколько выдающимися являются выдающиеся англичане? Не останавливаясь перед трудностями, Гальтон обратился к характеристикам человека, которые можно было легче отобразить на числовой шкале (например, рост). Как было известно Гальтону и всем остальным, у высоких родителей обычно рождаются высокие дети. Когда мужчина ростом 188 сантиметров и женщина ростром 178 сантиметров вступают в брак, их сыновья и дочери, по всей вероятности, будут иметь рост выше среднего.

Вот в чем состоит удивительное открытие Гальтона: дети не всегда оказываются такими высокими, как их родители. Такая же закономерность имеет место и у низкорослых родителей, только в обратном направлении: их дети также будут иметь низкий рост, но не настолько, как у самих родителей. Гальтон открыл феномен, который сейчас называют регрессией к среднему значению. Его данные не оставляли сомнений, что этот феномен действительно существует. В своем основном труде Natural Inheritance («Наследование в природе»), опубликованном в 1889 году, он писал:

Гальтон считал, что то же самое должно касаться умственных способностей и интеллектуальных успехов, поскольку это соответствует тому, что происходит в реальной жизни: дети великого композитора, ученого или политического лидера зачастую добиваются какого-то признания в той же области, что их выдающиеся родители, но редко достигают, как они, высшей точки славы. Гальтон наблюдал тот же феномен, который Секрист откроет впоследствии в сфере бизнеса. Выдающиеся качества не сохраняются навсегда; проходит время, и посредственность заявляет о себе[249].

Однако между Гальтоном и Секристом есть большое различие. Гальтон был в глубине души математиком, а Секрист – нет. Поэтому Гальтон понимал, почему имеет место регрессия, тогда как Секрист оставался в неведении по этому поводу.

Гальтон понимал, что рост человека зависит от сочетания врожденных качеств и внешних факторов, к числу которых может относиться окружающая среда, состояние здоровья в детстве или просто случай. Мой рост 185 сантиметров; отчасти это связано с тем, что у моего отца такой же, и я унаследовал от него часть генов, от которых зависит, быть человеку высоким или нет. Но, кроме того, это объясняется тем, что в детстве я хорошо питался и не испытывал никаких слишком сильных стрессов, которые тормозили бы мой рост. Кроме того, мой рост, вне всякого сомнения, то усиливали, то замедляли другие факторы, сопутствующие моей жизни, начиная с утробы матери. Люди имеют высокий рост или по причине наследственной предрасположенности, или потому, что их росту способствуют внешние факторы, или по обеим причинам сразу. Чем выше человек, тем больше вероятность, что высокому росту способствуют именно обе причины.

Другими словами, люди, относящиеся к самому высокому сегменту населения, почти наверняка имеют более высокий рост, чем тот рост, который у них должен быть согласно генетической предрасположенности. Они родились с хорошими генами, но, помимо этого, их высокому росту способствовала окружающая среда и случай. Дети таких людей унаследуют их гены, но нет никаких гарантий, что внешние факторы снова будут способствовать более высокому росту, чем рост, обусловленный наследственностью. Таким образом, в среднем дети будут выше обычного человека, но не такими высокими, как их родители. Именно это вызывает регрессию к среднему значению: не загадочная сила, которая благоволит посредственности, а просто воздействие наследственности в сочетании со случаем. Поэтому Гальтон пишет, что регрессия к среднему «теоретически целесообразна». Сначала этот феномен показался ему неожиданным аспектом полученных данных, но, как только он понял, что происходит, ему стало ясно, что иначе не может быть.

То же самое касается и бизнеса. Секрист не ошибался по поводу компаний, получавших самую большую прибыль в 1922 году: по всей вероятности, это были компании с самым эффективным управлением в своих секторах. Но им также сопутствовало везение. С течением времени руководство этих компаний вполне могло оставаться таким же мудрым и проницательным. Однако у компаний, которым повезло в 1922 году, было не больше шансов на такое же везение через десять лет, чем у любой другой компании. В итоге компании, принадлежавшие к верхнему секстилю, с течением времени начали терять свои позиции.